Поздним вечером Стоун прогуливался по территории госпиталя. От этой мокрой жары и мыслей он начинал тихо сходить с ума. В такое время здесь было гораздо прохладнее, чем днем. Собственно прогулкой это нельзя было назвать, у Стоуна была вполне конкретная цель — домик Полянски.
Доктор как и в прошлый раз писал. Не отходя далеко от окна, Стоун спрятался в растительности, чтобы случайный прохожий не заметил его, и принялся ждать.
Наконец Полянски захлопнул тетрадь и, сняв очки, устало протер глаза. Посидев немного, он поднялся и небрежно взяв тетрадь понес ее куда-то вглубь помещения. Стоун испугался, что тайник может находиться за пределами обзора окна. В крайнем случае, решил Стоун, придется привлекать своих наемников и делать обыск в открытую. Однако Питеру опять повезло: доктор подошел к книжной полке, достал какой-то увесистый томик и всунул в него тетрадь.
Шанс выкрасть тетрадь представился утром. Стоун, прокрался в хижину доктора — двери здесь, как правило, не закрывали — и без труда нашел вожделенную вещь.
Бесцеремонно прогнав дремлющую Надин из своей хижины, Питер принялся читать. Как он и предполагал, это был дневник доктора. Каждый день Полянски делал ничего незначащие записи: рассказывал о том как провел день, иногда разговаривал все с той же Элизой, писал о своей тоске и усталости. По мнению Стоуна просто-напросто ныл.
Одна из последних записей развеселила Питера:
«устал, умерло три пациента, тоскую по Элизе, Стоун кажется подозрительным».
Вот так вот… Сначала о себе, потому мимоходом о том, что кто-то умер, потом опять о себе и персону Стоуна не забыл! Питер ухмыльнулся и пролистнул к тому дню, когда он доставил сюда пленника.
«Привезли нового пациента. Это Догс…»
Ага! Значит, и докторишка знал с самого начала. Похоже, личность этого пациента мало для кого осталась секретом.
«… Мне страшно представить что будет, если хоть кто-то из персонала узнает об этом! Не имею права не принять его! Но как же мерзко это все».
И опять нытье…Стоун сплюнул и перевернул страницу. Запись недельной давности был весьма любопытна:
«Догс заболел. Сделали анализы: это лихорадка дум-дум, но симптомы больше похожи на Ласса — все признаки пневмонии, при дум-думе такого не бывает. Странно. Неужели это какая-то новая штука. Пожалуй, стоит повторить анализы «.
«Повторные анализы дали тот же результат. Скорей всего Догс подхватил пневмонию по дороге. Неужели действительно «дум-дум»? Я видел характерную язву, образующуюся на месте внедрения паразитов, но у меня сложилось впечатление, что она не нова! Что ж буду лечить от дум-дум, другого диагноза пока поставить не могу».
Стоун ошалело перечитал записи. Кто ошибся — он или доктор?? Это не может быть «дум-дум»! Не может! У Догса иммунитет! Неужели опытный Полянски слишком доверился результатам анализов?? И принял заживающую язву за свежую?? Неужели такая ерунда и анализы сбили опытного специалиста с толку?? Или он захотел сбиться?
Стоун в бешенстве отшвырнул тетрадь и принялся нервно грызть ногти. Он чувствовал себя никчемным профаном, сунувшим нос в нечто страшное. Ясно одно: настало время поговорить с Полянски начистоту. Смысла и дальше проводить расследование не было: не исключено, что часы Догса сочтены, и наблюдать за тем, как медленно убивают пленника, Питер не мог.
— Доктор, объясните мне одну простую вещь! — Стоун обращался к спине доктора, который отрешенно сидел на больничной лавочке, меланхолично куря трубку.
— Я вас слушаю, — ответил доктор и рассеяно повернулся.
— Если надо поставить чертов диагноз. Чему больше доверитесь? Анализам или собственным глазам?
На секунду доктор замешкался. Посмотрев на Стоуна слегка безумными глазами, он поправил очки и пробормотал:
— Опять вы лезете, Стоун, не в свое дело! Не знаю, до чего вы додумались… наверняка идея бредовая… — Полянски обреченно вздохнул, — но если отвечать на ваш вопрос, то доверяю анализам. Болезнь, знаете ли, иногда имеет нехарактерное течение.
— А были случаи, чтобы вы облажались?
— Не припомню, нет.
— И в болезни пленника уверены? — Стоун сел рядом с доктором и приблизившись к нему вплотную, тихо спросил. — Что если вы лечите неправильно? Вы понимаете, вашу мать, насколько сильно рискуете?
