— Им придется придумать что-нибудь похлеще, — фыркаю я, ударяюсь о землю и испускаю дух среди мощного фонтана раздробленных костей и разодранной плоти.
Я в поезде, подъезжающем к серому, беспорядочно вырастающему впереди городу. Несколько минут не могу понять, кто я и где нахожусь. Потом память возвращается. Я — Капак Райми, Кардинал, недавно скончавшийся и уже воскресший, находящийся на пути к своему дому. Первые несколько раз возвращение из мертвых меня сильно ошарашивало, но, как к большинству вещей в жизни, человек может привыкнуть и к этому.
По проходу идет кондуктор, проверяя билеты. Я вытаскиваю свой и протягиваю ему с вежливой улыбкой. Я никогда не понимал, каким образом я воскресаю, как оказываюсь в этом поезде, полностью одетый, с билетом от Сонаса до города в кармане. Сначала меня это сильно беспокоило, но потом я перестал напрягаться на этот счет. Как говорится, одна из тайн Вселенной, которую я научился принимать как данность.
Со времени моего предыдущего умерщвления прошло около четырех лет. Я немного постарел, набрал несколько фунтов, обнаружил у себя прядь седых волос и морщинки вокруг глаз. Но теперь я почти такой же, как и одиннадцать лет назад, когда приехал в этот город, — свежий и молодой. «Привет, красавчик», — бормочу я своему отражению в окне, когда поезд въезжает в туннель.
Мы проезжаем Видалус — барачный поселок иммигрантов из Восточной Европы в окрестностях города. Я смотрю на часы: два пополудни. До Дворца мы доедем минут через сорок. Можно откинуться на спинку кресла и расслабиться, используя представившийся шанс отдохнуть. Ведь все колеса сразу закрутятся, как только я вернусь в гущу событий.
Я закрываю глаза, отрешаюсь от звуков, запахов и картин города и думаю о бессмертии. Фердинанд Дорак обладал властью возвращать мертвых к жизни, наделяя их талантами и устремлениями своего производства. Виллаки были источником его власти. Много столетий назад придя в этот город, они вручили свою судьбу в руки людей, которых называли ватанами и которые могли вызывать тени мертвых и создавать вождей, чтобы укрепить их контроль над городом. Кардинал был последним из ватанов, которому была поручена задача создания вождя, отвечающего требованиям двадцать первого века и всех последующих тысячелетий. Меня.
Когда Кардинал создал Аюмаркана, ему дали куклу, точную копию его творения с его собственным сердцебиением. Когда Аюмаркан выполнил свою задачу, Кардинал исключил его из числа живых, проколов сердце куклы. После чего город окутал зеленый туман, стирая воспоминание об этом Аюмаркане из памяти людей.
Я был создан иначе. Чтобы неограниченно управлять своей империей, Кардиналу требовался наследник, который смог бы противостоять бегу времени. По этой причине он сделал меня бессмертным. Я буду жить вечно, старея понемногу (он сказал, что после сорока я остановлюсь) и воскресая каждый раз после того, как меня убьют. Мой запас жизненных сил больше, чем у других, — раны заживают быстро, — и хотя смерть исключает меня из числа живых, за один раз она не может уничтожить меня больше, чем на пару дней. Это — необычное существование, но Кардинал создал меня, чтобы преодолевать критические моменты. Мне не нравится рука, которой судьба слала мне карты, я страшусь одиночества, которое принесут столетия, когда умрут старые знакомые, придут новые поколения и станут считать меня недоступным богом, но я все выдержу. Мне это необходимо. Нельзя тосковать и предаваться сомнениям, если вам суждено жить вечно.
Джерри ждет меня на станции, облачившись в униформу. Я говорил ему, что необязательно надевать ее, но Джерри Фальстаф — человек упрямый и консервативный.
— Слава богу, вы вернулись, босс, — говорит он, помогая мне сойти с поезда и беря мою сумку (она меняется во время моих воскрешений в соответствии с последней модой — приятная деталь).
— Как долго я отсутствовал на этом свете? — спрашиваю я, потягиваясь и ожидая, когда рассеется толпа.
— Вас убили во вторник, в 23:14, — будничным тоном сообщает Джерри, — а сейчас пятница, 15:03.
— Как держится Джико?
