— Благодарю. — Он встает и протягивает мне кредитную карточку: — Мне дал ее Форд. Я снял немного денег, они понадобились мне вначале. Теперь мы в расчете?
— Господи, Джири, оставь ее себе, — смеюсь я. — Ты ее заработал.
— Нет, — говорит он твердо, — мне не нужны ваши деньги. Я пойду своей дорогой. Еще точно не знаю какой, но разберусь по ходу дела.
— Как хочешь. — Я беру у него карту и кидаю ее на стол, потом смотрю на Аму. — Ты не мог бы оставить нас наедине? — спрашиваю я Джири.
— Ама? — Он вопрошающе смотрит на нее.
Она бросает на меня холодный взгляд, потом вздыхает:
— Подожди меня снаружи, Эл. Я долго не задержусь.
— Ладно. Позови меня, если что.
Джири направляется к выходу, оборачивается и делает прощальный взмах рукой — я машу ему вслед, — потом подходит к двери и исчезает, оставив меня наедине с женщиной, по чьей любви я тоскую и чьей ненависти боюсь.
— Сколько времени прошло. — Я слабо улыбаюсь. — А ты так же красива, как и раньше.
— Ты принес меня в жертву, — говорит она тихо, сразу переходя к делу. — Дорак поставил тебя перед выбором — или я, или его империя, — и ты выбрал последнее.
— Я не мог поступить иначе, — бормочу я, — ты ведь знаешь.
— Разве? — холодно говорит она. — Я люблю тебя, Капак… — Мои надежды вспыхивают вновь. — Но не хочу. — И так же быстро угасают. — Любовь похоронена глубоко во мне, и я не могу так просто забыть ее.
— Я тоже. Я люблю тебя сейчас точно так же, как десять лет назад, но должен был сначала подумать о городе. И так мне придется делать всегда. Кардинал запрограммировал меня на это, так же как запрограммировал нас любить друг друга. Я беспомощен, как и ты.
— Я так не думаю, — возражает она. — Тебя он сделал другим. Ты должен был стать единственным в своем роде, независимым от других суждений для того, чтобы поднять его империю до тех высот, о которых он мечтал. Думаю, если бы ты ценил меня больше славы, то проявил бы волю. Но это не так.
— Но ты ведь все равно бы умерла, — жестко напоминаю я. — Как умерли все Аюмарканы.
Она горько улыбается:
— Этим вряд ли можно оправдать твой выбор.
— Я сделал то, что должен был сделать, — настаиваю я.
Но, по правде говоря, я сам не знаю, верю ли в то, что говорю. Десять лет твердил себе, что я пешка, но часть меня всегда сомневалась в этом. Возможно, именно здесь кроется причина моих ночных кошмаров, в которых я снова переживаю момент выбора и сгораю со стыда при воспоминании о нем.
— Давай не будем спорить, — говорит Ама, закрывая глаза. — Я здесь. Я вернулась, как и должна была. Я твоя. Делай со мной, что хочешь.
Я направляюсь, чтобы заключить ее в свои объятия, но непроизвольно останавливаюсь, когда она открывает глаза и смотрит на меня пустым взглядом.
— Нет, — хрипло шепчу я, — не так. Недостаточно, что ты любишь меня. Ты должна хотеть меня. Я не стану брать тебя против воли.
— Придется, — говорит она. — Потому что я не хочу тебя. И никогда не захочу. Но я люблю тебя и отдаюсь тебе. Не знаю, как долго смогу это выносить, думаю, что однажды перережу себе вены, но ты можешь обладать мною столько, сколько я проживу. Ты получишь все сполна.
Я чувствую, как дрожат мои губы, и прикусываю их. Я — Кардинал, а Кардинал не плачет ни при каких обстоятельствах. Я даже выдавливаю презрительную усмешку:
— Ты льстишь себе, если думаешь, что я отдам свое сердце шлюхе.
Она открывает рот от удивления:
— Что?
— Но ты ведь для этого себя мне предлагаешь? Отдашь мне свое тело, чтобы я делал с ним все, что хочу, а сама, лежа на спине и закрыв глаза, будешь мечтать о… о ком? О Джири? Ты ведь хотела бы спать с ним, а не со мной?
— Я бы хотела спать с кем угодно, кроме тебя, — бросает она, еле сдерживая слезы злости.
— Тогда уходи, — говорю я — и чувствую, как внутри все каменеет. — В городе полно шлюх. Нетрудно найти такую, которая, по крайней мере, не будет претендовать на мою душу.
— Ты… не хочешь меня? — бормочет она.
— Не в таком контексте. Если бы ты пришла ко мне с любовью, я бы сделал тебя королевой и поставил над всеми. Но отдаваться мне, как рабыня… это меня не прельщает. Я не могу любить женщину, которую не уважаю. — Повернувшись к ней спиной, я направляюсь к окну. — А как мне уважать шлюху?
