— Могу я помочь вам… сэр? — спрашивает она.
— Скажите мистеру Тассо, что Паукар Вами и Франк Вельд находятся здесь, чтобы повидаться с ним.
— Вам назначено? — спрашивает она, разглядывая мое татуированное лицо, бритый череп и зеленые глаза.
— Нет, но он примет меня.
Она медлит, потом снимает трубку и набирает номер. Я слышу ее бормотание:
— Говорит, что он Паукар Вами. — И после короткого перерыва: — Думаю, он мертв. — Потом встает: — Вы можете пройти к нему. Мистера Вельда возьмите с собой.
Я дотаскиваю до лифта тело Франка — снова дежурит приятель Джерри Фальстафа, Майк Коунз, но он не узнает меня — и поднимаюсь на пятнадцатый этаж. Я совершаю долгое путешествие до кабинета Тассо, мимо десятков гвардейцев, секретарей и экспертов, которые провожают нас взглядами, стараясь понять, правдивы ли мгновенно распространившиеся слухи.
Мэгс ждет меня у дверей кабинета. Она подходит, чтобы осмотреть Франка, проверяет его пульс, поднимает веки, потом вздыхает:
— Он был хорошим человеком.
— Да.
— Вы были с ним знакомы? — Как и Майк Коунз, она не узнает во мне Эла Джири.
— Он был моим другом.
Она пристально смотрит на меня, потом возвращается за свой стол:
— Мистер Тассо готов вас принять. Предупреждаю, что кабинет находится под вооруженным наблюдением и при первом же угрожающем жесте с вашей стороны в вас будут стрелять без предупреждения.
Глубоко вздохнув, я выбрасываю из головы все посторонние мысли, поворачиваю ручку, толкаю дверь ногами Франка и вхожу в кабинет.
Тассо ожидает меня, сидя в кресле и массируя парализованную правую руку с лицом еще более каменным, чем всегда. Он молча наблюдает, как я расчищаю место на длинном столе и кладу на него Франка. Когда я отхожу, он, с трудом встав, некоторое время смотрит на своего мертвого соратника, потом бормочет:
— Я всегда думал, что он переживет меня. Франк обладал дьявольским везением. — Он снова опускается в кресло и пронзает меня своим циклопьим взглядом. — Это означает войну, Алжир.
— Я знаю.
— Кто его убил?
— Мой отец. Он также убил Хайда Уорнтона.
— Значит, это не все плохие новости. — Он мрачно усмехается. — Я хорошо отношусь к тебе, Эл, но это нельзя так оставить. Придется воевать. Другого пути нет.
— И это я знаю.
— Тогда зачем ты пришел? Просить прощения? Умолять о том, чтобы тебе сохранили жизнь? — спрашивает Тассо. Я не отвечаю. Да он и не ждет ответа. — Я не могу дать тебе уйти отсюда. Люди считают, что ты стоишь во главе Змей. Я знаю, что это чушь, но должен к ним прислушиваться.
— Вы никогда к ним не прислушивались, — возражаю я. — И если это только не отвечает вашим целям, не станете прислушиваться к ним и сейчас. Вы убьете меня потому, что вы хотите этого, а не потому, что этого хотят другие.
Его губы раздвигаются в ледяную улыбку.
— Мы с тобой слишком хорошо знаем друг друга. И удивить нам друг друга почти невозможно. — Он хмурится. — Но ты удивил меня сегодня, когда появился здесь. Что стряслось, Алжир?
— Я могу вернуть вам Капака Райми.
Он мрачнеет еще больше:
— Это не спасет тебя. Слишком поздно для…
— Это никогда не поздно, — прерываю я. — Вы собираетесь начать войну, но будьте осторожны. Змеи не враги, но могут стать ими. Если вы атакуете их сейчас, то не только подвергнете Райми еще большим страданиям, но и создадите военного монстра, который в свое время проглотит вас. С другой стороны, если вы выслушаете меня до конца, я смогу пообещать вам возвращение Райми и больше власти и свободы, чем вы когда-либо имели.
— Ты неубедителен, — раздается его ворчание.
— Я стану таковым, если у меня будет шанс.
Он устало смотрит на меня, в его левом глазу светится сомнение. Потом смотрит в мертвое лицо Франка и кивает:
— У тебя десять минут. Постарайся убедительно доказать свою позицию.
— Мне нужно двадцать, — говорю я, — и я сделаю это не просто убедительно, я сделаю это потрясающе.
Тассо труднее убедить, чем Даверна. Он долго раболепствовал перед слепыми священниками, и суеверный страх, который перед ними испытывали два Кардинала, передался и ему. Поскольку виллаки являлись богами для Дорака и Райми, Тассо никогда не думал об открытом неповиновении.
