— Ты разве не знаешь, что я позаимствовал имя серийного киллера, который действовал здесь раньше?
— Слышал кое-какие рассказы, но не верил в них.
— Стоило верить. Паукар Вами был вполне реальной личностью, кстати, есть и сейчас. Виллаки использовали его в качестве предводителя Змей. Я возглавил Змей, уверенный, что пришел на его место, но он крутится где-то рядом. Именно он виновник всех этих бед. Я ничего не мог с этим поделать.
— Что за бред собачий?! — орет Уорнтон. — Как может этот ублюдок отдавать приказы, когда начальник — ты?
— Это не совсем так, — вздыхаю я, — начальник — Паукар Вами. Змеи сплотились вокруг образа наемного убийцы. Я присвоил его образ, так что в некоторой степени я их контролирую, но поскольку настоящий Вами на вид совершенно неотличим от меня, то, когда меня нет поблизости, он может отдавать приказы, противоречащие моим.
Уорнтон, подняв бровь, смотрит на Франка:
— Ты веришь в этот бред?
Франк медленно кивает.
— Прежде чем послать меня сюда, Форд кое-что объяснил. Не могу сказать, что мне все понятно, но насчет Вами он говорит правду.
— Тогда почему здесь нет этого парня? — спрашивает Уорнтон. — Если он настоящий вождь, почему мы говорим не с ним, а с этим обманщиком?
— Паукар Вами не разговаривает, — холодно говорю я. — Он убивает. А Змей в основном контролирую я. Я единственный, кто может вытащить нас из этого дерьма. Заключите соглашение со мной, и я сделаю все, что в моей власти, чтобы рассчитаться с изменниками. Но если вы откажетесь, я буду беспомощен. Вы дадите виллакам то, что они хотят — войну. И независимо от того, кто победит, мы все пострадаем.
Франк прочищает горло.
— Какие гарантии ты можешь дать? Если мы не станем вмешиваться, разве мы можем быть уверены, что настоящий Паукар Вами по приказу священников не пошлет Змей, чтобы напасть на нас?
— Я не могу дать никаких гарантий, — честно отвечаю я, — но сделаю все возможное, чтобы удержать Змей. Но я могу потерпеть поражение. Если это случится, город погрузится в смуту, и тогда вам мало не покажется. Но если мне не будет предоставлен этот шанс, тогда мы все точно пропадем. Это будет война по правилам виллаков, и выиграют только они.
Франк испускает протяжный вздох и задумчиво качает головой. Уорнтон смотрит на него, насмешливо ухмыляясь, потом снова начинает изучать свои ногти, как будто они представляют для него гораздо больший интерес, чем это обсуждение.
— Чем дольше мы будем ждать, — говорит Франк, — тем сильнее будут становиться Змеи. Если атаковать их, это надо делать сейчас.
— Змеи не станут нападать, пока не создадут мощный оплот на востоке, — возражаю я. — Нормальные правила здесь не работают.
— Что думаешь? — Франк поворачивается к Уорнтону. — Или ты решил сидеть здесь всю ночь и стричь ногти?
Уорнтон убирает нож:
— Я никогда раньше не доверял цветным, но этот парень совсем другой. Он хочет, чтобы черные остались на востоке, — мы тоже этого хотим. Хотя и по другим причинам. Наши цели совпадают, и это главное. Эжен скажет свое слово в конце, и я хочу посоветовать ему оставить все как есть, по крайней мере на пару дней. Если Джири сможет доказать, что он владеет ситуацией, прекрасно. Если нет…
— Франк? — спрашиваю я.
— Я не хочу ждать, — бормочет он, потом вздыхает. — Если клуксеры собираются тянуть резину, надо сообщить об этом Форду. Не могу давать никаких обещаний, но думаю, что он согласится на отсрочку.
Я откидываю голову на спинку стула и улыбаюсь небесам, которые видны через дыры в крыше. Я сделал это! Я пока еще не выпутался из затруднительного положения — Змей надо вернуть и заставить не подчиняться приказам моего отца, — но у меня еще есть время. Я могу отправиться прямо отсюда и…
Порыв радости внезапно гаснет, когда я замечаю темную фигуру, притаившуюся на стропилах крыши. Слишком темно, чтобы быть уверенным, но я нутром чувствую, кто это, и догадываюсь, зачем он здесь.
— Нет! — кричу я, вскакивая на ноги и выхватывая кольт.
Но прежде чем я успеваю прицелиться, он прыгает вниз и выбивает у меня из рук оружие. Откатившись, он без усилия встает и удовлетворенно усмехается. Его сверкающие зеленые глаза полны радости извращенца. Пока Франк и Уорнтон приходят в себя, я бросаюсь на своего папашу. Он ожидает моего нападения в небрежной боксерской стойке, выставив вперед кулак. Но я-то знаю — у него недостаточно сил, чтобы причинить мне вред. В ту же секунду он делает резкое движение, разжимает пальцы, и мне в глаза летит пригоршня грязи.
