— Ах, вот оно что, — бормочу я, поняв теперь замысел виллаков. — Они убьют сотни бандитов и всех остальных, кто попадется на их пути. Но этого им будет недостаточно, и они набросятся друг на друга.
Вами самодовольно кивает:
— Титаны встретятся на поле битвы и будут биться до смерти. Гвардейцы, скорее всего, победят, но их потери будут огромны.
— И тогда снова объявятся Змеи, — вступаю я, — и наберут новобранцев из недовольных жителей востока. Возможно, создадут коалиции с союзниками Даверна, готовыми идти куда угодно, чтобы свести счеты с гвардейцами.
Вами улыбается:
— Тебе нужно время, чтобы разобраться, но потом ты быстро соображаешь.
— Эти ублюдки, — говорю я, имея в виду виллаков, — совсем не думают о том, сколько людей погибнет при этом.
— Конечно нет, — хохочет Вами, — и ты не должен об этом думать. Жизнь — игра, и смертные — только пешки. Это всегдашняя твоя ошибка — ты никогда не мог провести границу между собой и простыми смертными. Это тянет тебя назад, Эл, мой мальчик. — Вами громко хлопает, приводя меня в удивление. — Мне бы хотелось еще поболтать с тобой, но, как говорится, труба зовет. Не знаю, что священники приготовили для тебя, но уверен, что они еще с тобой не закончили. Возможно, ты захочешь отправиться в путь с твоим старым добрым папочкой? Если произойдет невероятное и виллаки не убьют тебя, все равно найдется много желающих вздернуть тебя на виселице.
— Что ж, придется рискнуть.
— Как пожелаешь.
Отец приседает, потом подпрыгивает, хватается за нижнее стропило и подтягивается вверх.
— Подожди! — кричу я, прежде чем он навсегда исчезнет в ночи.
Я испытываю зуд в задней части головы. Не знаю почему, но у меня есть чувство, что все это не из разряда «сделал и забыл», как думает Вами.
— Почему ты так торопишься уйти?
— Священники не хотят, чтобы я болтался по городу.
— Тем больше причин остаться.
— Я не хочу их злить, — бормочет он.
— Но что если ты причинишь им зло в ответ на то зло, которое они причинили тебе?
Наступает долгая пауза.
— Думаешь, что сможешь побить виллаков их же оружием? — спрашивает он.
Отец на их стороне, потому что вынужден так поступать, но я знаю, что он ненавидит слепых священников и будет рад найти способ навредить им.
— У меня еще нет плана, но скоро он будет. Подожди несколько дней, и я тебя включу в него.
— А если я не хочу включаться?
Я пожимаю плечами:
— Если не хочешь перемен, можешь идти.
Несколько секунд он молчит. Потом поднимает руку, собираясь схватиться за верхнее стропило и взобраться на крышу. У меня падает сердце, но через мгновение он произносит:
— Я останусь на три дня. Если захочешь, сможешь меня найти. Но не трать зря мое время.
С этими словами он исчезает, оставляя меня наедине с двумя трупами, на пороге полной катастрофы, но с крошечной тенью надежды в глубине души. Выбросив из головы сожаления по поводу смерти Франка и страх перед будущим, я закрываюсь в одной из полупустых комнат, погружаясь в темноту и отчаянно пытаясь найти выход из всех этих жутких событий, прежде чем рухнут стены и кровожадные орды вломятся без приглашения.
Глава третья
СДЕЛКИ С ДЬЯВОЛАМИ
Я снова думаю о Франке. Последние десять лет я постоянно жил рядом со смертью. Я знаю все ее повадки и причуды. Но друзья — это другое. Надо будет организовать Франку достойные похороны и охрану для семьи. Но вот в чем вопрос — поддаться жалости к себе и потратить время на покойника или сосредоточиться на живых и, по возможности, постараться противостоять волнам кровавого террора, готовым обрушиться на город?
С усилием я отгоняю мысли о Франке и концентрируюсь на насущных делах. Я не вижу, каким образом смогу разрушить столь изощренные планы слепых священников — очень самонадеянно с моей стороны предполагать, что я смогу перехитрить их, — но в груди растет гнев и одновременно вера в себя. Я согласился помогать им. Ради своих друзей и соседей отдал себя в залог гнусному делу виллаков. И в награду они стали разрушать то, что мы спасали.
Забегая вперед, я могу представить себе, что они планировали мне сказать, когда произойдет нападение гвардейцев и клуксеров.
