На перекрестке с Шоссейной Влада и компанию ждали. Сам Владислав, Белоспицын и Степан шли впереди, а Дивер чуть приотстал, заглядывая в один из смежных дворов.
Откуда-то сбоку вышли трое, все как один в кожаных, мокро поблескивающих куртках. У двоих через плечо перекинуты брезентовые ремни с АКСУ, у третьего старая, с рябым от времени стволом двустволка.
Лица у всех троих были невыразительными и неприметными, так что их вполне можно было принять за остатки воинства Ангелайи.
— Стойте! — коротко сказал один, наставляя короткий ствол автомата на Владислава. — Руки от оружия убрали! Документы!
— Что? — спросил Сергеев. Невыразительное лицо автоматчика перекосила гримаса раздражения.
— Документы, говорю, есть? — процедил он.
— Да вы кто, собственно? — спросил Белоспицын.
— Городское самоуправление. Командированы на патрулирование города. Так документы есть или нет?
— Ничего не слышал про самоуправление, — сказал Степан.
— Это твои проблемы, — произнес тот, что с ружьем, — всех лиц без документов приказано сопровождать в изолятор и держать там до полного выяснения личности.
— У меня билет есть читательский... — сказал Саня Белоспицын, — может, он подойдет?
Автоматчики передернули затворы, явственно щелкнуло.
— Какой к черту, билет? — спросил первый. — Паспорта с собой?! Разрешение на оружие есть?!
— Есть, все есть! И пачпорта с семью печатями и гербом, и вымпел с флагом! — неожиданно сказали рядом, патрульные повернулись, но лишь затем, чтобы узреть ствол автомата, уставленный на них.
Из тени растущего справа дерева вышел Севрюк. Оружие он держал небрежно, но с недюжинной сноровкой. Раструб подствольного гранатомета внушал уважение.
Патрульные несколько нервозно переглянулись, но тут Влад стряхнул с плеча «ингрем».
— Что-то еще? — спросил Сергеев. — Раньше времени в Исход хотим?
— Да ты, — задохнулся один из тройки, — ты меня Исходом-то не пугай, пуганный уже! Нагребли, блин, оружие, считают — им теперь все можно!! Так и знай, все главе самоуправления доложим! Выловят вас, паразитов!
— Зубы не заговаривай, — произнес Севрюк и качнул стволом автомата. — Оружие на землю!
Автоматчики, ругаясь сквозь зубы, швырнули оружие на мокрый асфальт. Тот, что с ружьем, медлил. Степан со вздохом потащил длинноствольный револьвер из-за пояса джинсов.
— А! — с досадой и раздражением крикнул патрульный и кинул свое ружье, которое с шумным плеском упало в лужу. В воздух взметнулись мутные брызги.
Так больше ничего и не сказав, кожаная троица повернулась и побрела прочь. Отойдя метров на полсотни, они затеяли яростный визгливый спор, удивительно похожий на свары ныне покойных собачьих стай.
— Что-то я не слышал ни про какое самоуправление, — сказал Белоспицын, — неужто и правда — доложат?
— Ага, щаз, доложат! — раздраженно произнес Дивер, закидывая оружие обратно на плечо. — Нет никакого самоуправления. Да и какое оно может быть, если все по углам сидят-прячутся. Хаос.
— А эти?
— Обыкновенные бандиты. Нашли легкий способ поживы. Народ испуган, он тянется к любой упорядоченности, к любой иллюзии власти и с радостью подчиняется лидерам. А эти пользуются, — и, понизив тон, он добавил угрюмо: — А вообще... пристрелить их надо было, а то ведь других заловят, охотнички.
И они пошли дальше, сквозь медленно сгущающиеся сероватые сумерки.
Справа миновали кафешку на открытом воздухе, сейчас совершенно пустую. Пестрые зонтики обвисли, как вянущие цветы, ветер отрывал от непрочной ткани цветастые лоскуты и уносил вслед за листьями. Из мебели в кафе уцелел только металлический, окрашенный в белый цвет столик, в самой середине которого была привинчена стальная же пепельница, полная размокших от времени окурков. Дверь магазина напротив была заколочена крест-накрест досками.
Из форточки на третьем этаже торчала почти пароходных размеров труба и сосредоточенно дымила. Окно этажом ниже было почти полностью заляпано сажей, но не похоже, чтобы в той квартире кто-то жил.
Еще один островок цивилизации встретился им через десять минут уже на самом краю города. Невысокое кирпичное здание славно и уютно светило электрическим светом. Абсолютно целый автомобиль был припаркован у дверей. Сквозь дождливые сумерки дом светящимися окнами напоминал некрупный, но все же океанский, лайнер, упрямо пытающийся плыть против течения обстоятельств.
