— Ты с нами?
— Ты че, охренел?! — испуганно, но с возмущением ответила она. — Чего это ты так со мной разговариваешь?!
— Ты, наверное, уже забыла, что вчера произошло… — Мишаня злобно выругался, не к месту поминая треклятый травмпункт и садиста-доктора, с небрежностью патологоанатома залепившего ночью в гипс его изуродованную руку.
— Шел бы ты! Я сразу говорила — не надо его трогать!
— Ты такого не говорила, — напомнил Саша и усмехнулся. — Ты только сообщила, что он — ничего.
— Не могла же я его послать, он бы и меня покалечил!
Саше довод показался разумным. Немного остыв, он сел на кровать:
— Надеюсь, насчет сегодняшнего клиента у тебя нет вопросов? Тебе его не жалко? Он извращенец, урод, козел вонючий…
— Я одену вашего Коляна, — почти спокойно ответила Алена. — Сделаю из него конфетку, мальчика-одуванчика и лапочку. Только можно я не пойду с вами?
— Это еще почему? — удивился Мишаня. — Ты что, в штаны наложила?
Как им объяснить? Достало все…
— Нельзя, — холодно ответил Саша. Он не был дураком и понял Алену без объяснений. Если он сейчас оставит ее наедине со своими мыслями, то может потерять…
— Но вас и так слишком много!
В кухне сидели Мишанины подручные вместе с Коляном, пили чай и воровали печенье из буфета Сашиных соседей. Они так громко и весело ржали, что соседи боязливо попрятались по своим комнатам.
— Ты пойдешь с нами, — повторил Саша. — Я неясно выразился?!
— Может, я не хочу! Может, я влюбилась!!!
Она не понимала, зачем говорит неправду. Непонятная злость — то ли на судьбу, то ли на Сашу, разочарование, даже жалость к себе. Алена вдруг ярко осознала свою никчемность. Никому она не нужна, даже Саше. Он, кстати, человек, скорый на расправу: если хоть немного усомнится в своей подруге — избавится от нее немедленно. Ну и ладно. Проживет одна. Особенно учитывая, сколько сейчас у нее денег…
Парни промолчали. Переглянулись как-то нехорошо. Алене казалось, что они молча сговариваются: вот сделают дело — отвезут ее на какое-нибудь кладбище, и — все…
— Ладно, потом разберемся, — подал голос Саша. — Надо в магазин сходить, купить что-нибудь пожрать. А потом уже и на дело собираться. Пойдем, когда стемнеет.
— Вы тут пообедайте, — Мишаня снова посмотрел на Сашу столь же многозначительно. — А у меня есть свое маленькое дельце. Я позже присоединюсь.
Саша кивнул, видимо, он был в курсе. Мишаня молча вышел из комнаты. Было слышно, как он скомандовал своим подручным, курившим на кухне, следовать за ним. Скоро Алена и Саша остались в квартире одни.
— Ох, Кольку не надо было с ними отпускать, — встрепенулся Саша. Он хорошо помнил, как вытянулось лицо у пацана, когда он впервые узнал, что будет приманивать своим телом терпилу-извращенца. Наверняка все сделает, чтобы в нужное время оказаться где-нибудь в другом месте…
— Поздняк метаться, — лениво ответила Алена, думая о чем-то своем.
Словно стена выросла между ними. Алена поняла, что Сашина любовь и покровительство очень легко перейдет в ненависть, если что….
Теперь, когда нависла опасность, ей захотелось вообще покинуть группировку. Что ее с ними связывает? Даже не обязательно уезжать из Питера: она знает, где эти люди обычно бывают, и все сделает, чтобы никогда с ними не встречаться. Сразу после этого последнего дела Алена заберет деньги — только ее и видели. К счастью, она хранит свою долю не дома, чтобы жадные волки — приятели Мишани — не сперли, а то потом никому ничего не докажешь… Значит, надо отделиться от стаи товарищей раньше, чем они займутся с ней выяснением отношений, и исчезнуть из их жизни — навсегда…
* * *
Коля вывалился на улицу из подъезда вслед за Мишаней и остальными. Он знал, куда направляется компания: разбираться с тем парнем, который вчера так уделал их главарей. Колян при драке не присутствовал, но знал о событиях из рассказов приятелей. Кто-то из них видел утром этого типа: он пришел в известный бомжатник на бывшем Московском вокзале и свалился спать. Если не проснулся, он наверняка еще там, а они идут его бить. Нельзя оставлять безнаказанными такие вещи, которые он себе позволил…
Нормальный парень, сумел грамотно постоять за себя. Коля вовсе не хотел его бить, да еще толпой. Почему ему вечно надо делать то, чего не хочется?!
