— Что ж, — вздохнула Рия, — это многое объясняет. Он был вхож всюду, в любое время, ни у кого и мысли не возникало не доверять шерифу. У него был полный доступ к материалам расследования. И кто знает, сколько было фальшивых следов, по которым он направлял своих людей...
— Я все еще не могу поверить, — покачал головой Коллинз. — Я прекрасно знаю Ричарда. Много лет. Он не убийца. Какой мотив был у него, чтобы убивать всех этих людей?
— Убивал не он, — неожиданно сказал Эш. — А то, что внутри него, что-то темное, зловещее — я чувствую это.
— Ты считаешь, он одержим кем-то? — спросила Рия. — Как Де Френц?
— Возможно. Не знаю. Но что-то руководит им.
— Бес, — сказал Харт.
— Не исключено, — пожала плечами Рия. — Давайте лучше подумаем, что с ним делать. Что бы там в нем ни сидело, наш пленник приходит в себя.
Шериф резко поднял голову и огляделся. Он казался спокойным и невозмутимым, но лицо его не было похожим на лицо Эриксона. За его уверенным, твердым взглядом проглядывало что-то еще. Все это сознавали, словно ощущая присутствие в кабинете еще кого-то.
— Кто ты? — спросила Рия.
— Вы все знаете, — отвечал Эриксон. — Вас же предупреждали обо мне. Я Бес. Я делаю, что должен делать.
— Ты убиваешь людей, — сказала Рия.
— Я отправляю через Дверь в Вечность тех, кто и так с готовностью отправился бы туда. Я необходим, без меня никак. Существуют силы, которыми невозможно пренебречь. Вы думаете, что взяли меня, но вы ошибаетесь. Я — это все, я всюду. Пришло мое время, как и было предсказано.
С этими словами шериф вздрогнул и замер. В это мгновение будто что-то ушло из него, и лицо его вновь стало лицом Эриксона.
— Ричард! — позвала Рия.
— Да... Я вернулся. Я с самого начала понял, что эта штука сидит во мне, но она не давала мне помнить об этом. Я использовал все свои знания, чтобы планировать убийства, а затем шел и убивал. Эта дрянь использовала меня. — Его лицо было серым и изможденным, как у выздоравливающего после долгой и трудной болезни. — Устал... Боже, как я устал...
Коллинз и Льюис сняли с Эриксона наручники после того, как Эш незаметно проверил и убедился, что Бес оставил его. Затем шерифа отвели в одну из камер, где он прилег. Дверь запирать помощники не стали, за что Эриксон был им трогательно благодарен. Остальные сидели и молча глядели друг на друга.
— Что делать-то? — наконец заговорил Эш. — Убийцу мы поймали, но он ушел. И может оказаться где угодно. Или кем, точнее, в ком угодно.
— Один раз Сюзанне удалось найти след, — сказала Рия.
— С моей помощью, — напомнил Харт. — Я лишь подбросил ей немного своей силы, но и этого хватило, чтобы у нее повылетали все предохранители. Не уверен, что она выживет, если предпринять вторую такую попытку.
— Какой такой силы? — Рия внимательно смотрела на Харта. — Кто ты, Джеймс? Зачем ты пришел в Шэдоуз-Фолл?
— Я пришел домой.
Рия чуть помедлила и поняла, что Харт сказал все, что сказать хотел. Она повернулась к Эшу:
— Леонард, а в Харте что ты чувствуешь?
— Ничего, — покачал головой Эш. — Он защищен, экранирован. Я пытаюсь проверить его с той минуты, как он включил «форсаж» Сюзанне, но пробиться никак не удается. Причем Харт даже сам не знает, что экранируется, — это у него происходит неосознанно.
— А может так быть, что он и есть Бес? — спросила Рия. — Источник вселяющегося духа?
— Нет, — покачал головой Эш. — Потому что я знаю: Бес ушел отсюда.
— Прошу вас, верьте мне, — осторожно вмешался Харт. — Я никоим образом не связан с Бесом. Я хочу остановить убийства не меньше вашего. Я всего лишь человек, вернувшийся домой и ищущий ответы на свои вопросы. Рия долго смотрела на него, а затем отвернулась:
— Ты что-то скрываешь, но в нашем городе такое в порядке вещей. Как бы там ни было, это подождет, пока мы не разберемся с Бесом. И мы должны найти его до того, как он начнет убивать снова.
— Если получится... — протянул Эш. — Он сказал кое-что любопытное. Например, что убивал людей, которые должны были пройти через Дверь в Вечность, но таких в Шэдоуз-Фолле тысячи. Почему он выбрал тех, а не других?
— Может, потому, — пожала плечами Рия, — что, вселившись в человека, орудовал в одиночку, а поэтому был ограничен в своих действиях, чтобы не попасть под подозрение и арест.
