Кэллеген еще плотнее сдвинул брови, обожженный проснувшимися застарелой ненавистью и бессильной яростью маленького беззащитного мальчика по отношению к огромному и неодолимому отцу. Низкому и порочному. Дрожащие губы Кэллегена раздвинулись в улыбке: как же легко одна только мысль об этом человеке растревожила его, даже спустя все эти годы.
Взяв себя в руки, Кэллеген решительно подавил гнев. Он теперь служит Всевышнему, служит миру и покою, и в душе его не должно быть места ненависти. Она, ненависть, — из другого времени, из другой жизни, и если он не в состоянии заставить себя забыть или простить, он должен продолжать молить Бога дать ему сил жить своей жизнью, свободной от призрака отца.
Грустно улыбнувшись знакомой мысли, он покачал головой. «Насколько далеко ушли мы от тех, кем когда-то были, и насколько мы все время далеки от тех, кем хотели бы стать...» Кстати, неплохая тема для назидания или проповеди. Отец Кэллеген поискал взглядом ручку и бумагу, но тут проснулся дверной звонок, и мысль была утеряна. Да и бог-то с ней. Если она была стоящей — вернется. Он поднялся, осторожно накрыл крышкой банку из-под конфет и пошел проверить, кому это он понадобился. Он никого не ждал.
Открыв входную дверь, Кэллеген оказался лицом к лицу с человеком в блестящем черном бронежилете, разукрашенном яркими мазками красного и голубого, и в длинной темной накидке с капюшоном. Гость был высок, с бугрящимися мускулами, с телом молодого и энергичного мужчины, но волосы искрились сединой, а лицо было испещрено морщинами.
Лестер Голд, Человек Действия, Тайный Мститель, ухмыльнулся, заметив удивление на лице Кэллегена.
— День добрый, Нэйт. Извини, что без приглашения, но кое-что случилось... Надо пообщаться.
— О, конечно, — быстро проговорил Кэллеген. — Ты же знаешь, я всегда рад тебе. Проходи. Ты выглядишь... отлично.
Ступив в тесную прихожую, Голд показался еще более внушительным и импозантным. Кэллеген захлопнул дверь, а затем, спохватившись, пожал протянутую ладонь Голда — широкую, со старческими пятнами. Рукопожатие старика было решительным и крепким. Слегка хмурясь, Кэллеген повел гостя к своему кабинету. Как же хорошо выглядел Голд. Шаг пружинистый, в глазах — блеск, какого Кэллеген уже давненько не замечал у него. И в этом костюме, кстати, он не видел героя уже почти три года. Он всегда считал, что Тайный Мститель на пенсии. Видно, что-то стряслось. Что-то из ряда вон, раз заставило Голда перемениться.
Кэллеген почувствовал смутные шевеления тревоги, но решительно их подавил и, махнув на пороге кабинета рукой, пригласил Голда войти. Несколько секунд оба устраивались поудобнее в двух старых креслах у горящего камина, а затем Голд, подавшись телом к Кэллегену, впился в него напряженным и беспокойным взглядом.
— В городе уже давно творятся очень странные вещи, — спокойно заговорил он. — Странные даже для Шэдоуз-Фолла. И очень тревожные.
Тут он умолк, словно был неуверен, как продолжить и насколько безопасным будет это сделать. Наряд Тайного Мстителя впечатлял еще больше в тесной квартире, и внешность Голда едва ли не подавляла своей внушительностью, однако лицо принадлежало человеку сомневающемуся, обеспокоенному душевными терзаниями. Наконец Голд вздохнул и откинулся на спинку. Его мощные руки чуть подрагивали на подлокотниках, словно чувствовали, что вскорости их ждет серьезное дело.
— Как давно мы знакомы, Нэйт?
— Да уже почти двенадцать лет, — улыбнулся священник. — Да, почти двенадцать лет с того дня, когда я трусливо постучался к тебе в дом с экземпляром твоего самого первого журнала в руке и попросил автограф. Ты был так любезен, а когда пригласил в дом и показал свою коллекцию реликвий, я думал, что скоропостижно скончался и попал на небеса.
— А знаешь, я сам был польщен, — рассмеялся Голд. — Никогда в фанатах у меня не числился священник. Как поживает твоя коллекция?
— Хорошо поживает. Кое-что мне раздобыть пока не удалось, но я держу руку на пульсе. Вот только цена отпугивает. Ты не поверишь, сколько просят сейчас за некоторые раритетные комиксы. Но ведь ты пришел поговорить не об этом. Что стряслось, Лестер? Чем я могу помочь тебе?
