— Вы действительно полагаете, что я могла каким-то образом провезти труп, минуя таможенников порта Анакруа? Между прочим, там, в таможне, работают драконы.
— Это расизм? — мгновенно оживился следователь Давернетти.
— Это намёк на то, что мимо драконов труп пронести нет никакой возможности! — возмущённо высказала я.
— То есть, вы пытались, — ухватился за очередную «ниточку» старший следователь.
Я сейчас очень сильно пыталась не впасть в истерику. Ещё мне безумно хотелось сказать господину старшему следователю, что он несёт бред, но я вполне резонно опасалась, что после этого Давернетти предъявит мне обвинение в неуважении к закону, а затем добьётся демонстративно желаемого — упрячет меня в тюрьму.
Ситуация из кошмарного фарса медленно, но верно перерастала просто в кошмар.
Устало вздохнув, я отставила чашку с чаем, любезно предложенную мне младшим следователем, от чего последний удостоился гневного взгляда начальства, и спросила максимально прямо:
— Господин старший следователь, чего вы добиваетесь?
Дракон откинулся на спинку кресла, пристально глядя на меня, а затем, нарушив все гласные и негласные правила, взмахом руки закрыл дверь, приоткрытую в соответствии с требованиями этикета — я незамужняя девушка и не могла находиться наедине с мужчиной, — после чего очень спокойно произнёс:
— Мисс Ваерти, у вас есть два выхода. Первый — вы подписываете договор о неразглашении и никогда ни с кем не обсуждаете случившееся и второй — я обвиню в убийстве вас, и вы останетесь в тюрьме до конца ваших дней. Поверьте, это будет крайне недолгий срок, а после вашей сильно преждевременной смерти всё ваше имущество, включая дом, будет передано в казну города.
Мне показалось, что пол пошатнулся, а вся комната вдруг сузилась до размера чашки с недопитым чаем, стоящей на краю стола. Я ничего хорошего не ждала от этого города, но даже представить не могла, что придётся столкнуться с чем-то подобным.
— Нюхательные соли? — ровным бесстрастным тоном поинтересовался господин старший следователь.
— Нет, благодарю вас, — отчаянно пытаясь сохранять спокойствие, ответила я.
Не утруждая себя хотя бы попыткой выказать сочувствие, Давернетти продолжил:
— Мне подготовить договор о неразглашении?
— Да… — едва слышно выдохнула я, опустив взгляд.
Перед глазами была умирающая девушка… умирающая, а после мёртвая… Я просидела рядом с ней два часа, дожидаясь полиции. Дождалась.
— Предупреждаю, — всё так же холодно продолжил следователь. — На теле умершей полицейский врач зафиксировал применение вами магического заклинания.
То есть, уже зафиксировал, и если что, никто не будет разбираться в том, что это было за заклинание, — меня сразу обвинят в смерти несчастной. Обвинят и посадят.
— В вашей карете обнаружены следы крови жертвы, это так же зафиксировано документально, — добавил Давернетти.
Я подняла голову и посмотрела на него. Просто смотрела, не понимая — как могут в принципе существовать такие чиновники, как он? Как они живут? Как спят? Как вообще можно быть настолько подлым?
— У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы? — издевательски-любезно осведомился полицейский.
— Нет, — глухо ответила я.
— Рад слышать, — тоном дракона, которого в принципе ничего не радует в этой жизни, отозвался Давернетти.
После чего поднялся и вышел из кабинета, оставляя меня абсолютно раздавленной.
Когда он вернулся, на стол передо мной лёг типичный договор о неразглашении. Но если полицейский надеялся, что я его не прочту, — он сильно ошибся. Под недовольным взглядом старшего следователя я изучила документ от корки до корки, особенно впечатлившись пунктом о запрете покидать территорию города. Это было более чем… странно. Я и так не имела права покидать Рейнхолл, то есть всю Железную Гору, а теперь на меня наложили ещё и запрет на выезд из города.
— Я под арестом? — спросила максимально ровным тоном.
— Некоторое время, — сухо ответил следователь.
Не то чтобы я была в положении, позволяющем выдвигать какие-либо условия, но всё же:
— Я была бы крайне благодарна, если бы вы установили временные рамки более конкретно, — возвращая неподписанный документ, заявила следователю.
