Спустя несколько минут вслед за ним поворот миновали еще двое. Один из них был крупного телосложения, с широкой грудью – настоящий гигант с огромной, как у льва, головой. Во втором Жюльетта узнала молодого человека. Теперь у него в руках был каретный фонарь, и мерцающее пламя освещало его квадратные скулы и углубляло зелень его глаз.
Жюльетта выступила из кустов им навстречу.
– Теперь мы можем ехать?
Крупный мужчина в удивлении остановился.
– Боже правый! А это что еще такое?
Жюльетта бросила на него нетерпеливый взгляд. Это был, наверное, самый уродливый человек, какого ей довелось когда-либо видеть. Его верхнюю губу пересекал шрам, исказив ее в вечной усмешке, нос вдавлен в переносицу. Лицо его было изрыто оспинами.
– У нас нет времени на разговоры. Мы все еще слишком близко от аббатства, Жорж Жак.
– Понимаю. Мой молодой друг не объяснил мне ситуацию в точности.
– Времени не было.
Жорж Жак бросил взгляд на шпагу в руке Жюльетты.
– Представь меня дамам, Франсуа.
– Я не знаю их имен. Нам надо ехать, пока переполох…
– Не торопи меня, Франсуа. – В мягком голосе урода зазвенела сталь. – Здесь создалась ситуация, опасная для меня, и, по-моему, ты это знаешь. – Он перевел взгляд на Жюльетту. – Давайте познакомимся, согласны? Я Жорж Жак Дантон, а этот свирепый молодой человек – Франсуа Эчеле.
– Жюльетта де Клеман. Катрин Вазаро. – Жюльетта презрительно сощурилась. – Мне наплевать, насколько это опасно для вас. Я не позволю вам отвести нас назад.
– Я и не говорил, что собираюсь передать вас в нежные руки марсельцев. Хотя такая возможность существует.
– Нет, Жорж Жак. – Франсуа Эчеле покачал головой. – Этого не будет. Мы забираем их в Париж.
Дантон с удивлением посмотрел на него.
– Да неужели?
Франсуа бросил взгляд на Жюльетту:
– Экипаж дальше на дороге. Подождите нас в нем.
Жюльетта подозрительно взглянула на молодого человека и повела Катрин в указанном направлении.
* * *
Франсуа подождал, пока девушки скрылись из виду, и резко обернулся к Дантону.
– Ты не сказал мне, что это будет бойня.
Дантон застыл.
– А это была бойня? Я надеялся, Дюпре удовольствуется только изнасилованием.
– Ему этого оказалось мало. От этого разгула и резни мне стало тошно.
– Как странно, ты ведь вполне привык к насилию.
Зеленые глаза Эчеле потемнели от гнева.
– Не к такому. Я не желаю принимать в этом участия.
– Ты уже участвуешь. Ты, кажется, рвался в аббатство. – Дантон мрачно усмехнулся. – Ты был похож на гончую, почуявшую след оленя.
– Я не знал, что они… – Эчеле нетерпеливо махнул фонарем. – Какое это имеет значение? Мы должны вывезти молодых женщин, пока Дюпре не обнаружил, что они спаслись.
– Ты расстроен, – пожал плечами Дантон. – По правде говоря, посылая тебя своим представителем, я и вообразить не мог, что все будет так плохо. Вообще-то, зная, какой ты горячий, я надеялся дать тебе вдоволь хлебнуть насилия, чтобы отвратить от команды Марата.
– Команды? Их много?
Дантон кивнул:
– Одна уже сегодня, со второй половины дня, в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре, а другая – в монастыре кармелиток. Будут и еще.
К горлу Франсуа подступила тошнота. Значит, и там насилие и бойня – все, чему он только что был свидетелем.
– Во имя господа, зачем?
– Кто знает? Марат заявил, что аристократы и духовенство готовят заговор и собираются передать страну в руки австрийцев. Он называет это необходимым истреблением роялистской гнили на местах и в тюрьмах.
– И поэтому на прошлой неделе тысячи аристократов и священников были брошены в тюрьмы?
– Однако, если мне не изменяет память, ты не возражал против арестов, Франсуа. Ты, случаем, не становишься ли мягкосердечным?
– Нет! – Франсуа не сделал попытки скрыть свирепые нотки в голосе. Он глубоко вздохнул. – Но монастырь – не тюрьма. И монахини – не аристократки.
– Монастыри для нападения выбирал Марат. – Дантон отвел глаза. – Мы заключили сделку. Я не стану вмешиваться в его дела, если он не будет накладывать лапу на жирондистов в Законодательном собрании. Ты же знаешь, без этих умеренных республиканцев, без их демократических идей временный Исполнительный совет потеряет равновесие.
