– Куда вы нас везете?
Взгляд Эчеле был по-прежнему прикован к лицу Катрин, и он ответил Жюльетте вопросом:
– У вас есть семья в Париже?
– Только мать. Маркиза Селеста де Клеман.
– Маркиза? Что ж, она постарается найти для вас безопасное убежище. Мы отвезем вас обеих к ней.
– Это бесполезно. Она не захочет оставить меня у себя.
– Ваш приезд может оказаться неудобным, но я не сомневаюсь, что она примет вас.
– Вы ошибаетесь. Она не… – Жюльетта замолчала. Он не станет ее слушать. Ему лишь бы от них отделаться. Девушка устало закрыла глаза. – Увидите сами.
– Где она живет?
– Улица Ришелье, четырнадцать.
– Один из лучших адресов в Париже. Ничего другого от маркизы я и не мог ожидать. – Франсуа наклонился и опустил на окна тяжелые бархатные шторы. – Однако теперь улицы Ришелье не существует. Правительство изменило ее название. Теперь это улица Закона. В Париже сейчас много таких изменений.
Жюльетта слишком устала, чтобы съязвить по поводу таких перемен. Она будет беречь силы для встречи в доме матери.
* * *
Когда они проезжали через посты Дюпре, экипаж остановили лишь однажды. Дантон встретил вызов веселой добродушной и грубой репликой о своем отвращении к плотским талантам монахинь и стремлении вернуться в Париж к жене. Их пропустили.
До рассвета оставалось всего несколько часов, когда они прибыли к дому номер четырнадцать на улице Закона. На обсаженной деревьями улице среди великолепных зданий этот трехэтажный городской дом выделялся своей архитектурой в стиле барокко. Среди других домов, погруженных в темноту, как и полагалось в такой поздний час, дом четырнадцать весь сверкал огнями.
– Неприятности? – насмешливо улыбнулся Дантон Франсуа, помогавшему Жюльетте сойти с экипажа.
– С какой стати сейчас должно быть по-другому? Ты идешь?
Дантон покачал головой:
– Останусь здесь. Не испытываю желания, чтобы кто-то связал меня с этой авантюрой. Кроме того, нам может понадобиться спешно уехать.
Несомненно, Дантон наслаждается ситуацией, подумал Франсуа. Он хорошо знал своего друга. Не дожидаясь Жюльетты, он поднялся по ступенькам и постучал в дверь, украшенную затейливой резьбой.
Ответа не последовало.
Он постучал громче.
Молчание.
Грохот третьего удара можно было услышать даже в конце улицы.
Дверь распахнула высокая тощая женщина в черном платье.
– Прекратите! – прошипела она. – Вы что, хотите перебудить всех соседей?
– Я должен видеть маркизу де Клеман.
– Среди ночи? – Женщина была возмущена. – Сейчас не время для визитов.
– Дай нам увидеться с моей матерью, Маргарита. – Вперед Франсуа на свет вышла Жюльетта. – Где она?
– В своей спальне, но вы не можете…
Жюльетта оттолкнула Маргариту и вошла в отделанный венецианской плиткой вестибюль.
– Наверху?
– Да, но вы не должны ее беспокоить. У нее и без вас хватает хлопот. – Презрительный взгляд Маргариты скользнул по рваному, в пятнах крови серому платью Жюльетты. – Я вижу, монахиням за все эти годы так и не удалось сделать из вас настоящую даму. В какую историю вы влипли теперь?
– Это Маргарита, служанка моей матери, – пояснила Жюльетта Франсуа, направляясь к лестнице. – Идемте, вы ведь не успокоитесь, пока сами не убедитесь.
Она быстро поднялась наверх.
– У нее нет на вас времени! – крикнула Маргарита снизу. – Она послала лакея нанять экипаж, чтобы уехать из этого ужасного города, и он будет здесь с минуты на минуту.
Дверь наверху распахнулась.
– Маргарита, что там такое?.. – Селеста де Клеман замолчала на полуслове, увидев Жюльетту. – Боже всемогущий, что ты здесь делаешь?
Жюльетта не видела мать с тех пор, как поступила в монастырь, но, похоже, та почти не изменилась. Пожалуй, стала еще красивее. Бархатное платье Селесты цвета морской волны подчеркивало ее тонкую талию, кремовое кружево оттеняло атласную оливковую кожу плеч. Ее блестящие темные волосы были не напудрены и падали модными локонами вдоль ее лица в форме сердечка.
– Я приехала, чтобы отдаться под ваше любящее покровительство. – В голосе Жюльетты звучала горькая ирония. – Сегодня на аббатство Де-ла-Рен напала банда, и нам с моей подругой Катрин необходимо спрятаться.
– Они убивают всех в тюрьмах. – Селеста содрогнулась. – Я не знала, что они бросились и на аббатство. Никто не говорил мне.
