— Еще как!
— Вижу, я неплохо учил его, — потирая руки, промолвил Колен. Было видно, что он доволен своим учеником. — Я его научил, вывел на истинный путь, так что начало положено. Что же до остального… — И он подмигнул.
— Тут мы обойдемся без тебя, — отрезала Марион.
Она повернулась к Франсуа, нежно обняла и, подставив ему губы, шепнула, не скрывая желания:
— Докажи им, что я сказала правду. Пусть они оба будут свидетелями.
— Хватит нежничать! — бросил Колен, положил свою тяжелую руку на плечо школяра и оттащил его от Марион. — Сейчас мы пойдем в «Яблоко» выпить, а потом вернемся.
— Правильно, выпьем! — крикнул Монтиньи.
Франсуа пытался протестовать.
— Пошли! — приказал Колен.
Марион крикнула:
— Возвращайся побыстрей, Франсуа!
А когда Колен без всяких уверток поинтересовался у школяра, есть ли у него деньги, чтобы заплатить за выпивку, Марион подбежала к тайнику, вынула экю и, смеясь, протянула монету Франсуа.
— Вот, бери, — сказала она.
Франсуа в смущении замешкался, и тогда монету взял Колен.
Теперь можно было и уходить. Колен, взявший экю, оставил его у себя и всю дорогу так потешался над школяром, что тот поклялся в душе когда-нибудь удивить своего учителя, чтобы тот навсегда забыл, как смеяться над ним. И ключ, который вручил ему Колен, еще больше укрепил Франсуа в его решении. Он воспользовался им на следующую же ночь и, полный надежд, помчался к Марион, однако та не ждала его и как раз собиралась уходить. А Франсуа пребывал на верху блаженства. Он не замечал, что возлюбленная что-то скрывает от него; она неоднократно украдкой выглядывала в окно, проверяя, не бродит ли кто около ее каморки, а то вдруг замолкала и припадала ухом к двери, прислушиваясь к звукам на улице. В такие моменты приходилось умолкать и Франсуа. Марион неожиданно приказывала ему молчать и, прикрывая ладонью пламя свечки, замирала, но объяснить, в чем дело, отказывалась.
— Да никого там нету, — говорил Франсуа. — Чего ты все прислушиваешься?
Потом, вроде бы немножко успокоившись, она улыбалась, и Франсуа тискал ее, но при этом все время думал о деньгах. Он не знал, как дать ей понять, что ему нужно. Ему было стыдно, и он никак не решался напрямую заговорить на эту щекотливую тему.
— Марион… — начал было он и умолк.
Но перед ним неотступно стояло лицо Колена, и через несколько секунд он опять попытался вернуться к своему намерению.
— Да что с тобой? Тебе чего-нибудь нужно? — полюбопытствовала Марион.
То ли подобные обременительные разговоры были обычным делом, то ли Франсуа, сам того не ведая, дал ей понять, чем он озабочен, но Марион догадалась, чего он хочет.
— Да уж, верно, — заметила она, — ты не богач.
— Далеко не богач, — подтвердил Франсуа. — Чего уж тут скрывать.
— Вижу, — кивнула Марион. И, прижавшись к Франсуа, который униженно смотрел на нее, она страстно шепнула: — Экий дурачок! Просит то, чего другие требуют.
— Какие другие?
— Ну Колен… и Ренье.
— А что, они не правы? — поинтересовался Франсуа, почувствовав себя куда уверенней. — Между прочим, это Колен научил меня. И у него всегда водятся деньги.
— Да уж знаю, — сказала Марион.
Она было начала рассказывать ему про Колена, но тут на улице раздался пьяный крик, и Марион, вздрогнув, в испуге буквально скатилась с кровати.
— Куда ты? — удивился Франсуа.
Овладев собой, Марион указала на сундук, в который она прятала деньги, что ей платили, и сдавленно хохотнула, чем привела Франсуа в полную растерянность.
— Да погоди, — сказал он. — Куда торопиться?
— Нет, — заявила Марион. — Будет лучше, если ты сейчас уйдешь. Время позднее.
— Как! Уже?
Закрыв сундук, Марион вернулась и торопливо, словно боясь, что ее поймают, сунула Франсуа два почти новеньких экю, потом с поцелуями и уговорами вытолкала его из постели и подала одежду; Франсуа без всяких протестов взял ее, не понимая, почему на душе у него одновременно радостно и печально.
Непонятная спешка, с какой его выпроваживали, удивила Франсуа, но сопротивляться он не стал. Деньги, которые он сжимал в кулаке, мешали ему спорить с Марион, а она с нескрываемым страхом все торопила его. Что с ней приключилось? Почему она выгоняет его, даже не дав ее отблагодарить? Может, она рассердилась? Да нет. Франсуа прекрасно видел, что нет. Но выглядела она очень обеспокоенной и, помогая ему одеваться, так боязливо поглядывала на дверь, что в конце концов, чтобы успокоить ее, он сказал:
