– Собрать всю документацию, – рычал Плотто. Экипажу покинуть судно. Быстро, быстро, а то и сгореть можем заживо.
Я встал, опираясь на прицел. Окутанный кожаным демпфером его торчащий сверху окуляр был разбит. Хорошая такая трещина через всю лупу.
Два матроса что‑то кидали в дверь гондолы за борт.
Плотто в мешок навалом собирал бумаги и карты.
Раненого льдом бессознательного матроса подтащили к двери, опутали веревкой и стали потихоньку опускать как мумию. Потом немного выждав, матросы по одному попрыгали сами за борт. «Солдатиком», как в воду с вышки.
Остались в гондоле только я и Плотто.
– Савва, давай за борт, – приказал командор.
– А ты?
– Командир покидает военное судно последним, – назидательно ответил он мне, завязывая горловину мешка. – Быстро!
С трудом доковыляв по скошенной палубе до выдранной двери гондолы. Я выглянул наружу. Внизу в метрах четырех матросы растянули брезент как пожарные. Выдранная дюралевая дверь от гондолы валялась в стороне.
– Прыгайте, господин лейтенант, – крикнул мне боцман, увидев мою рожу в дверном проеме. – Не бойтесь. Поймаем в лучшем аккурате.
– Сейчас, – ответил я и, немного подвинувшись по борту, стал отвинчивать «барашки» хомута на «Гочкизе – Р».
– Да брось ты свои пулеметы, – прикрикнул на меня командор. – Прыгай!
– Они секретные, – огрызнулся я. – Опытные образцы.
– Тут все секретное, Савва. Прицел, киноаппарат, штурвалы, система перепропуска клапанов, система управления рулями, наконец… Матросы встанут в охранение. Чужих не пустят.
– Вот я им для охраны пулемет и кину, – убежденно ответил я, сдирая с борта брезентовую сумку с заряженными дисками.
– Быстрее шевели задницей, если жить хочешь, – подталкивал меня Плотто, волоча свой мешок к двери
Я по очереди кинул на брезент пулемет и диски по одному, чтоб не помялись в тесноте сумки. Потом и саму сумку. И вдогонку еще несколько пистолетов Гоча которые висели закрепленные по бортам у двери в деревянных кобурах. Крупнокалиберные машинки трогать не стал – там и возни много, да и тяжелые они слишком.
Матросы все быстро смели с ткани и призывно махали руками, чтобы я прыгал.
Я и прыгнул, но не «солдатиком» как матросы, а оберегая ушибленную ногу, махнул за борт «бомбочкой».
Приняли меня мягко на хорошо натянутый брезент. Как на батут. И тут же скатили в сторону, так как на меня уже сверху летел секретный мешок командора.
А затем и сам командор.
Первым делом Плотто оказавшись на земле, спросил.
– Аварийный запас кто‑нибудь взял?
Ответом ему было молчание.
– Я так и знал, – витиевато выругался командор и добавил. – А теперь все в лес и подальше от дирижабля, тараканы беременные.
Идти по сугробам было трудно. Снежный покров иной раз доставал по пояс.
Но Плотто был непреклонен и остановил экипаж только в метрах за сто от сокрушенного воздушного судна. От возможных обломков дирижабля, если тот надумает взорваться, нас закрывали большие деревья, чем‑то смахивающие на земную акацию только толще стволом и намного выше. И ветки росли у них оригинально – нижние горизонтально земле, а чем ближе к вершине, тем сильнее они задирались в небо.
На одну такую акацию и нанизался нос дирижабля. Выходит нас спасло простое дерево.
Побросав поклажу, все попадали на снег там, где застала их команда на остановку. Тяжело дыша, матерясь. Истосковавшиеся в долгом полете по табаку курящие тут же достали трубки с кисетами и жадно закурили, прокашливаясь.
– Осмотреться в отсеках, – рыкнул боцман.
– Нет команды кормовой гондолы, – был ему ответ боцманмата. – Остальные все тут, включая раненых. Убитого лейтенанта оставили на месте крушения.
Дирижабль носом врезался в кроны деревьев лесополосы, как жук на булавку. Ближе к хвосту его корпус переломился в хребте, и кормовая гондола со сломанными пропеллерами лежала на земле, зарывшись в глубокий снег. Ветер трепал сломанные рули. Соединял обе половинки воздушного корабля пустой бомбовый отсек, с которого содрало обшивку. Она свисала, вяло трепыхаясь на ветру как спущенный флаг пораженной армии.
– Надо на будущее в аварийный запас лыжи брать, – хозяйственно пробасил боцман, который весь наш короткий анабазис шел впереди, утаптывая снег и раздвигая сугробы.
