Водитель продолжал наблюдать:
на низкой кирпичной изгороди напротив магазина, подтянув колени кверху, словно кузнечик, и силясь отдышаться, сидит какой-то старик;
двое ребятишек — лет по двенадцать — катаются на роликовых досках по тротуару напротив;
обычные толпы официально одетых мужчин и женщин с уже усталым видом спешат на работу, вцепившись в свои кейсы и сумочки;
привлекательная, хорошо одетая женщина лет сорока выгуливает собаку — боксера; по обе стороны из пасти пса свисают липкие слюни;
чуть дальше по улице мускулистый латиноамериканец сгружает ящики с овощами с припаркованного во втором ряду пикапа и вносит их в ближневосточный ресторанчик;
в узком переулке через три магазина отсюда стоит «шевроле».
Водитель мгновенно напрягся. Ощущение было такое, что он смотрится в зеркало: машина, внутри водитель; глаза бегают из стороны в сторону, вверх-вниз. Совершенно не вписывается в обстановку. И ни единой причины, по которой эта машина должна стоять там, где сейчас стоит.
Тут его внимание привлекло резкое движение внутри магазина: все произошло стремительно — мозаика соберется в сознании позднее. Он заметил, как сопровождающий, Силач, повернулся к Бланш; судя по движению губ, сказал ей что-то. Потом Водитель увидел, как Силач падает, в то время как Бланш выхватывает оружие и стреляет, прежде чем упасть на пол самой, будто ее тоже подстрелили. Главарь, тот, что все спланировал, принялся стрелять в нее.
Водитель все еще думал: «Какого хрена?» — когда Бланш пулей вылетела из магазина с сумкой денег и закинула ее на новенькое заднее сиденье.
Гони!
И он погнал. Рванул с места, играя педалями газа и тормоза, проскользнул между грузовиком «Федерал экспресс» и «вольво», за задним стеклом которого рядком устроились дюжины две кукол, и не испытал ни тени удивления, увидев, что «шевроле» спокойно поехал следом, в то время как «вольво» влетел в стоявшие на тротуаре мусорные баки у магазинчика старых книг и грамзаписей.
Да, не лучшая встреча ожидает здесь неформала — аборигены нового мира настроены весьма враждебно.
«Шевроле» долго держался сзади: парень, что их преследовал, и впрямь неплохо управлялся с автомобилем. Сидящая рядом с Водителем Бланш вытаскивала из спортивной сумки охапки денег и трясла головой, не переставая повторять: «Дерьмо! Вот дерьмо!»
Спасли их — как спасали многих других от гибельного влияния городов — спальные районы. Отыскав дорогу в примеченный заранее квартал, Водитель круто свернул на тихую жилую улочку; ударил по тормозам раз, еще раз, и еще — так что к радару контроля скорости машина подплыла на старых добрых двадцати пяти милях в час. Не зная местности и не желая потерять след, преследователь несся за своей добычей, набирая скорость. В зеркало заднего вида Водитель наблюдал, как местные полицейские взяли его в кольцо. Патрульный отряд выкатился откуда-то сбоку и сзади; первым ехал полицейский на мотоцикле. Ребята в участке будут пересказывать эту историю еще целый месяц.
— Дерьмо, — послышался голос сидящей рядом Бланш. — Да здесь гораздо больше денег, чем должно быть! Наверное, с четверть миллиона. Вот ведь дерьмо!
Еще не привыкшим к городу юнцом он часто шатался вокруг киносъемочных павильонов, подобно многим другим — людям всех возрастов и мастей. Но интерес Водителя приковывали не звезды в лимузинах или актеры второго состава, подъезжающие на «мерседесах» и «БМВ»; он был очарован видом парней, что разъезжали на «харлеях», мощных тачках и переделанных пикапах. Водитель, как всегда, оставался в сторонке, был тише воды, ниже травы и держал ушки на макушке. Словно тень. Вскоре он прослышал об одном гриль-баре, облюбованном этими ребятами, в самой что ни на есть отвратительной части Голливуда, и принялся околачиваться там, забросив киностудии. Как-то на второй неделе часа в два или три дня Водитель, подняв взгляд от своей выпивки, увидел, как у другого конца барной стойки устраивается Шеннон. Бармен поздоровался с ним, окликнув по фамилии, и подал кружку пива и стопку виски — чертовски быстро, не успел Шеннон сесть.
Никто никогда не называл Шеннона по имени. Оно упоминалось лишь в подписи на его банковских чеках. Все утверждали, что Шеннон приехал в город откуда-то с юга, из сельской местности, где кругом холмы. Шотландско-ирландское происхождение, столь обычное для обитателей подобных мест, угадывалось и в чертах, и в цвете лица Шеннона, и в его голосе. И все же больше всего он походил на рубаху-парня, неотесанную деревенщину из Алабамы.
