После этого он так же важно и шумно удалился. За окном зашумели моторы.
— Давайте выпьем виски, — предложила Элла Максимовна.
Турецкий с готовностью разлил «Джонни Уоркер» по стаканам. Они молча выпили.
— Извините, а курить здесь можно? — Александр Борисович вытащил свои паршивые «LM».
— Здесь уже все можно, — обреченно сказала вдова.
Они молча закурили. Турецкий оформил протокол допроса, уместившийся на одной странице, решив больше не терзать Эллу Максимовну формальностями. Вместе с премьером приехал начальник ХОЗУ кабинета министров, который хотел сегодня же расписать со вдовой весь порядок похорон и поминок, поскольку вечером он был обязан обо всем доложить Белову, а тот Президенту, как торжественно выразился полноватый и губастый руководитель хозяйственного управления, «всю процедуру будущего прощания страны с вице-премьером». Требовалось согласовать время, сроки, детали, все заранее подготовить, утрясти, спланировать. Элла Максимовна с грустью посмотрела на следователя, точно ей не хотелось с ним расставаться. В правительственную семью она внедриться еще не успела, а со старой, принадлежавшей Станкевичу, уже порвала. Турецкий был в курсе и этого развода, и этой женитьбы, о чем «Московский комсомолец» расписал пламенно, страстно и в подробностях. «Надо, кстати, покопать и Станкевича, — подумал Александр Борисович. — У него были причины не любить бывшего друга».
— Я вам позвоню на днях. Возможно, приглашу в прокуратуру или же сам подъеду, чтобы еще раз во всем разобраться, — сказал Турецкий.
Элла Максимовна назвала ему номер домашнего телефона.
— А сюда, на дачу? — спросил следователь.
— Здесь я не буду, — твердо ответила вдова. — Не смогу.
Александр Борисович выразил еще раз свои соболезнования, оформил протокол осмотра места происшествия и откланялся. Прошло как раз два часа, и Реддвей уже ждал его в гостинице. Все равно первоначальные результаты экспертиз и анализы будут в лучшем случае готовы только к утру завтрашнего дня. Он дал задания операм из МВД: навестить и допросить повариху и узнать, почему она не явилась, кто получал продукты и кроме нее имел к ним доступ; допросить уборщицу и коменданта: кто навещал Шелиша на даче в эти дни и сегодня с утра, кто обычно приезжал к ним по выходным, с кем они дружили здесь, на даче, — словом, все, что только можно, об их дачной жизни. Обойти соседей, допросить и их, что они видели сегодня, не залезал ли кто-нибудь в окно спальни. Эксперт-химик завтра даст заключение по голубцам, Николаев произведет вскрытие, картина более-менее прояснится и можно будет намечать те или иные версии, к примеру, был или не был подмешан яд в пищу.
Уже садясь в машину, он заметил Летецкого, идущего к даче, и попросил шофера притормозить.
— Семен Яковлевич, — выйдя из «Волги», обратился к нему Турецкий, — а мог ли, к примеру, какой-нибудь экстрасенс или колдун вызвать такую реакцию в организме?
— В принципе мог бы, будь на месте Олега Дмитриевича человек нервически слабый, подверженный таким внушениям и воздействиям. Но я еще раз говорю: у Шелиша был очень сильный и здоровый организм. Он, кстати, не курил, почти не пил, как я уже сказал, занимался спортом, так что… Он был сильный крепкий человек. Представляете, какой силы необходимо такое психическое воздействие?
— А со Станкевичем они поддерживали отношения? Я имею в виду Олег Дмитриевич?
— Я ни разу не видел, чтобы приезжал Геннадий Генрихович, — сказал Летецкий и, помолчав, добавил: — Там были сложные отношения во всех смыслах.
Выезжая из поселка, Турецкий был атакован журналистами, которые перегородили дорогу, требуя остановиться.
— Вот гаденыши! — возмутился шофер. — Может, даванем их, Александр Борисович? — почему-то со злостью предложил он.
— Да ты что, Петя, — удивился следователь. — Это же оплот нашей демократии.
— Дерьмократии, — поправил его Петя.
Турецкий хотел одернуть Петра Ивановича за столь непочтительное отношение к собственной власти и прокоммунистические выпады, но дверцу «Волги» уже открыли, и ему пришлось вылезать, что он и сделал, высыпав несколько приготовленных фраз: «Насильственная смерть при загадочных обстоятельствах. Следствие только начинается, поэтому никаких выводов о случившемся мы делать не можем».
