- Как он выглядел? Опишите.
- Это был парень с короткой стрижкой, одетый в темный спортивный костюм. За тот короткий миг это все, что мне удалось заметить.
- Вы сказали, короткий миг. Он что же, сразу вас ударил?
- Не он меня, а я его. Ногой по морде, а потом крышкой по башке. Он полетел вниз, а я сверху прилег отдохнуть. Вот, собственно, и все, если не считать короткого, но емкого диалога, состоявшегося между нами.
- И о чем же вы говорили?
- Я спросил, с какой целью он завалил Шмару, а он отправил меня на три буквы.
- Значит, вы слышали его голос?
- Большое счастье! - сварливо пробурчал я. - Лучше бы мне его не слышать. Из-за него меня чуть было не укокошили, и нет никакой гарантии, что они не повторят свои опыты.
- Вы думаете, преступник не одинок?
- Я теперь в этом не сомневаюсь. У него есть подельник, кто, как не он, оставил нам свое мерзкое орудие - лопату? Кто, как не он, помог преступнику бежать? Ведь по вашим данным, в подполье никого нет. Хотя на вашем месте я бы осмотрел его еще раз и более внимательно, есть у меня некоторые сомнения. А тем более вы их подтвердили, заметив, что следов волочения на полу нет!
- Это действительно так. Расскажите, как вы сидели на полу в момент удара.
- Лицом в эту комнату, а спиной в спальню, там, где я сплю.
- Значит, левым боком ко входу?
- Так точно, и я бы непременно заметил человека, входящего через дверь.
- Если принять ваши слова за истину, то я ничего не понимаю, получается какая-то немыслимая чепуха.
- Вот-вот, и я о том же. Одна версия исключает другую и при этом рассыпается сама. Посмотрим, что даст детальный осмотр.
Повторный осмотр подполья ничего нового не дал, кроме того, что на сходнях была обнаружена свежая кровь и грязные следы от галош. Это говорило о недавнем пребывании здесь человека и подтверждало мой рассказ. Отослав парней, майор вызвал кинолога и эксперта-криминалиста, хотя, на мой взгляд, решение это было несколько запоздалым.
Я оказался прав, доставленная через полчаса псина добросовестно обнюхала лопату, коридорный пол и, покрутившись на месте, уставилась на нас с немым вопросом. В ее глазах я явственно прочел: "И какого хрена вы меня сюда позвали?"
Приезд женщины-криминалиста оказался более результативным. Засняв следы галош на сходнях и счистив кровавые пятна, она вплотную занялась лопатой. После некоторых манипуляций с порошком она громко выматерилась:
- ... Козел, жирный боров, опять вещдок лапал... чтоб у тебя твои... руки отсохли... ты, баран. Ты что, специально это делаешь?
- Что ты, Танечка, что ты, - засуетился, затряс брюхом следователь, не может такого быть, с чего ты это взяла?
- Да тут невооруженным глазом видно, а я твои поганые, жирные папилляры уже наизусть знаю, скоро они мне сниться будут. Ну чего ты, как любопытная баба, все хватаешь и в рот тянешь? Дождешься ты у меня, Окунь, накатаю на тебя рапорт.
- Прости, Танечка, бес попутал, больше такого не повторится.
- Не повторится, который раз слышу, - проворчала криминалистка, внимательно обнюхивая, просматривая и облизывая грязную лопату. - Твое счастье, жирный сазан, преступник работал в перчатках, предположительно в шерстяных, предположительно бирюзового цвета. Судя по ржавчине на штыковой части лопаты, ею давно не пользовались, а судя по въевшейся черной пыли, можно предположительно сказать, что ранее она использовалась для погрузки угля. Еще на ней обнаружено четыре седых волоса и бурые пятна, похожие на кровь. Подробнее я смогу сказать о них после анализа.
- Не надо, - мрачно вмешался я. - Это мои волосы и кровушка моя.
- Отлично, это значительно облегчит мою задачу, всего хорошего.
Выдрав из моей головы еще несколько волосинок и упаковав лопату, матерщинница уехала, оставляя меня наедине со смущенным следователем.
- Интересная манера разговора у этой дамы, - поделился я своими впечатлениями. - Наверное, у нее было трудное детство и отец не вылезал из тюрем.
- Ага, труднее некуда, - со вздохом согласился Окунь. - Папаша ее был вторым секретарем горкома, тяжело жилось, так тяжело, что я из жалости на ней женился.
