- Ваши подозрения, уважаемый господин Окунь, я бы мог отмести за полчаса, но не хочется попусту тратить время, мы отвлеклись, а мне бы действительно хотелось воссоздать схему, по которой действовал преступник. Если вы не возражаете, я начну.
Итак, вчерашней ночью, пользуясь нашим пьяным сном, преступник травит собак и проникает в сарай, где смирно сидит всю ночь, вплоть до того, как опохмеленные хозяева, предварительно поругавшись, расползаются по своим спальным местам. Тогда он проникает в дом, вероятнее всего, через окно моей комнаты. Убедившись, что его потенциальная жертва беззаботно дрыхнет, он делает свое грязное дело и, чтобы не рисоваться, тем же путем уходит в сарай, где ему предстоит отсидеться до темноты.
- Нет, тут я могу вам возразить, уважаемый Константин Иванович, до темноты сидеть ему было никак нельзя. Он прекрасно знал, что труп Шмары будет обнаружен в самое ближайшее время и тогда начнется большой переполох, который может для него плохо кончиться. Тут что-то другое, скорее всего, ему помешало какое-то непредвиденное обстоятельство. Может быть, Прокопчук? Нет, о его постоянном присутствии он наверняка был осведомлен. А если так, то через калитку он уходить не собирался. Тогда как? Ему оставался единственный путь - через огород, через лиман.
- Простите, но вы совсем недавно говорили, что пути через тот обрыв нет.
- Говорил и говорить буду. Подняться по нему невозможно, все осыпается, но вот спуск вполне допустим. Итак, его отступлению через огород кто-то (пока это не важно) мешает, причем мешает довольно продолжительное время, вплоть до вашего прихода. Вы согласны со мной? Отлично, потом очередной помехой для него становится прибытие патруля, а в дальнейшем и оперативной группы. После их отъезда он по каким-то причинам снова не может выбраться, хотя, казалось бы, теперь это сделать проще простого, ведь Прокопчука увезли и у него открыто два пути отхода.
- Он не мог выскочить, потому что к моменту их отъезда я вернулся домой. Да, я вернулся в дом, и мне почудилось, что в нем кто-то есть. Спрятавшись за портьеру, я застыл в ожидании, потому как с одной рукой ничего другого мне не оставалось. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не появилась Ирина. Громко стукнув калиткой и входной дверью, она протопала именно в эту комнату и остановилась у моей портьеры. Выглянув, я подал ей знак молчания и шепотом объяснил причину. Она испугалась до чертиков и кинулась в коридор за топориком. Я уже хотел бежать следом, но она, безумно хохоча, явилась сама. За шиворот она держала котенка, виновника таинственных звуков, исходивших из моей комнаты. Ну а после ее ухода у меня вновь возникло неприятное ощущение.
- Какое конкретно?
- То же самое, мне показалось, что в доме я не один. Я досконально проверил каждый уголок, но ничего не обнаружил. Оставалось подполье. Когда я его открыл, появились вы, причем неожиданно и тихо, со спины, как опытный вор.
- Да, я немного вас напугал, но к делу это не относится, эпизод со мной вы можете опустить, и так понятно, что в это время он вынужден был затаиться и дышать в тряпочку. А вот после моего ухода он, очевидно, решил предпринять какие-то активные действия.
- После вашего ухода я вышел в огород и расположился на лежаке неподалеку от него. Наверное, это опять помешало ему выбраться на свободу через сарай, и тогда он предпринимает рискованный ход. Перебравшись в подполье, он пытается уйти через коридор, и опять неудача. В дом вхожу я, причем открываю крышку подполья и, более того, нокаутирую его и запираю в каменном мешке. Парень в панике, его засекли. Он понимает, что в любой момент я смогу его опознать. И тогда он решается на крайнюю меру. Выбравшись через сарай, с лопатой наготове он неслышно пролазит в окно моей комнаты, подходит ко мне со спины и, улучив момент, убирает свидетеля, то бишь плющит мой затылок. Только непонятно, почему он ударил плашмя? Ребром было бы куда как эффективней.
- Это уже детали. Мне интересно другое: если он так свободно ориентировался в доме, о чем это говорит?
