— Я хочу открыть фирму по реконструкции зданий, склад или магазин, и Система должна обеспечить меня для этого деньгами, со всем остальным я сам разберусь, уж на ком жениться — точно решу самостоятельно. Моя невеста будет нездешней. Модель, негритянка или немка.
Пикачу вытащил из кармана колоду карт, и четверо присутствующих включились в игру. Остальные встали, потягиваясь. Никто из них так и не снял куртки. Я вновь принялся расспрашивать Пикачу об отрядах, но моя настойчивость начала раздражать его. Несколько дней назад он побывал в доме, где раньше базировался один отряд, они всё там разнесли, уцелел лишь mp3-плеер, который они слушали, отправляясь на выполнение очередного заказа. Эти песни члены отряда слушали по дороге к своей жертве, и теперь драгоценное собрание музыкальных файлов висело на шее у Пикачу. Я вежливо поинтересовался, не одолжит ли он мне его на время. Он рассмеялся, словно говоря, что, если я и принял его за психа, за идиота, раздающего направо и налево свои вещи, то он не обиделся. Мне ничего не оставалось, как выкупить раритет: пятьдесят евро — и плеер мой. Я тотчас надел наушники, собираясь наконец-то узнать, какое музыкальное сопровождение должно быть у расправы. Я ожидал услышать рэп, тяжелый рок или хэви-метал, но никак не подборку из песен неомелодистов и поп-музыки. В Америке стреляют, наслушавшись рэпа, а в Секондильяно убийство совершают под песни о любви.
Пикачу занялся раздачей карт и предложил к ним присоединиться, но я в этом ничего не понимал. Официанты были ровесниками молодых каморристов и смотрели на них с восхищением, не решаясь даже обслужить. Их обязанности собственноручно выполнял хозяин. Здесь работа подмастерьем, официантом или строителем сродни позору. Помимо основных причин: грязной работы, неоплачиваемых отпусков и больничных листов, десятичасового, в среднем, рабочего дня — ты еще и лишен надежды на какое-либо улучшение твоей жизни. Система по крайней мере хотя бы создает иллюзию того, что труд действительно вознаграждается, что существует возможность карьерного роста. Член клана никогда не опустится до работы подмастерьем, ни одна девушка не примет ухаживаний неудачника. Все эти раздутые от бронежилетов мальчики, вызывающие улыбку дозорные, похожие на кукол-игроков в американский футбол, мечтали о славе не Аль Капоне, но Флавио Бриаторе,[32] о карьере не наемника, но бизнесмена, окруженного толпой фотомоделей. Они хотели стать успешными предпринимателями.
19 января убивают сорокапятилетнего Паскуале Паладини. Восемь выстрелов. В грудь и голову. Через несколько часов стреляют в девятнадцатилетнего Антонио Аулетту, стреляют в ноги. Но 21 января наступает перелом. Слухи распространяются с быстротой молнии, не нужны никакие СМИ. Козимо Ди Лауро арестован. Лидер коски,[33] инициатор массовых убийств, как указано в обвинении прокуратуры Неаполя, глава клана, по признанию сдавшихся. Козимо прятался в квартирке площадью в сорок квадратных метров и спал на старой продавленной кровати. Наследник криминальной империи, способный на одной только наркоторговле зарабатывать по пятьсот тысяч евро в день и жить на роскошной вилле стоимостью в пять миллионов евро, был вынужден скрываться в вонючей дыре неподалеку от своего предполагаемого дворца.
На Виа Купа-делль-Арко рядом с домом семьи Ди Лауро буквально из ниоткуда появилась вилла. Элегантное поместье XVIII века, перестроенное в помпейскую виллу. Имплювий, колонны, лепнина и скульптуры, подвесные потолки и парадные лестницы. Эта вилла для всех была загадкой. Никто не знал ее официальных владельцев, карабинеры проводили одно расследование за другим. Но у местных жителей даже сомнений не было: дворец предназначался для Козимо. Карабинеры обнаружили виллу совершенно случайно, когда, проходя мимо внушительного забора, увидели внутри рабочих, которые, заметив людей в форме, мгновенно разбежались. Война помешала закончить ремонтные работы, завезти мебель и повесить картины, чтобы дом стал королевской резиденцией, новым сердцем распадавшегося на глазах клана Секондильяно.
