Раз мисс Ларсон чертовски сильно волновалась по поводу работы — я взглянула на часы — сейчас она должна уже быть там. И я тоже поехала в ту сторону.
Мое решение оказалось логичным. Когда я добралась до Тритопской начальной школы, повсюду были слышны крики.
Я стала первым полицейским, прибывшим на место происшествия. Вероятно, потому что всех больше интересовало выбраться из здания, чем набрать 911, хотя звучащие вдалеке сирены дали мне понять, что кто-то все же позвонил в службу спасения.
Я была не на службе, но какая к черту разница? Люди бежали, дети кричали. Назовите меня глупой, но коп в такой ситуации необходим.
Я припарковала полицейскую машину у обочины, сообщила по рации свое местоположение, после чего вышла и стала пробираться сквозь людской поток, покидающий здание. Оказавшись внутри, я поискала кого-нибудь главного. Но раз никто не вызвался помочь, схватила за руку ближайшего взрослого. От моего прикосновения женщина вскрикнула, из-за чего несколько детей вокруг нее разразились слезами.
Их поведение встревожило меня. Неужели кошмар пальбы в школах достиг северных лесов? Пусть я не слышала ни одного выстрела — это вовсе не значило, что их не было.
— Что случилось? — не очень любезно спросила я.
— Я… я не знаю. Там. — Она указала свободной рукой туда, откуда пришла. — Визг. Плач. Крик. Они сказали спокойно покинуть здание. Но затем все побежали.
А это нехорошо. Типично, но не хорошо.
Я отпустила ее, и она проводила нескольких оставшихся детей на площадку.
В школе стало устрашающе тихо. Мне, вероятно, следовало подождать подкрепления, но если здесь находился вооруженный преступник, я не планировала позволить маленькому ублюдку причинить больше вреда, чем он уже натворил.
Честно говоря, если бы каждый ребенок, которого когда-либо дразнили или над которым издевались, хватался за оружие, никто из нас не пережил бы школьные годы. Что же творится в мире, раз дети поверили, что решать проблемы с помощью пистолета — это нормально? Но опять же, кто я такая, чтобы бросаться камнями?
Я вытащила служебный револьвер и зашагала по пустынному коридору. Я не слышала стрельбы, и крики внезапно стихли, что затрудняло поиски источника проблемы. Я бы и не нашла его, если бы не слабый, почти неуловимый стон, донесшийся из кабинета впереди слева от меня.
Табличка на стене у двери гласила: «Мисс Ларсон. Третий класс».
— Дерьмо, — пробормотала я. — Я была права.
По идее, я должна была обрадоваться, поняв, что стрельбой в школе и не пахло. Но то, что я обнаружила, открыв дверь класса, вызвало у меня тошноту.
Карен Ларсон была плоха. Сказочная аура принцессы исчезла, как и ореол хрупкости. Ее волосы спадали на лицо слипшимися от пота прядями, частично прикрывая глаза. А жаль, что не полностью. Поскольку ее глаза напомнили мне о человеке, против которого я однажды давала показания в суде по делу о невменяемости. Он отправился в психушку до конца своих дней. Но больше внешнего вида Карен Ларсон меня беспокоил маленький мальчик в ее руках.
Ему было лет восемь, и он никоим образом не казался маленьким. Однако мисс Ларсон удерживала его в воздухе одной рукой. Его кроссовки «Найк» висели в футе от пола.
Тело ученика было вялым, хотя я видела, как его грудь равномерно поднимается и опускается.
Он был без сознания. Хорошо. Судя по виду мисс Ларсон, впереди неприятности.
— Отпустите его, — я не кричала, но и не шептала. Спокойный уверенный голос в большинстве случаев помогал лучше всего. Мисс Ларсон подняла глаза. В уголках ее рта пузырилась розовая пена. Не очень приятное зрелище.
Краем глаза я заметила рядом другое тело. Более крупное. Не ребенка, а мужчины. Возможно, вахтера или директора. Он не шевелился, даже не дышал, и повсюду была разбрызгана кровь. Теперь я поняла, почему пена у рта мисс Ларсон была розовой. Фу!
Я взвела пистолет. Время милых игр прошло.
— Отпустите его! — мой голос звучал громче и менее спокойно, чем раньше. — Давайте, Карен.
Она задрала голову как собака, уловившая свое имя в беспорядочной путанице человеческих слов.
Я вздрогнула. Это просто слишком странно.
