Тогда — не правда ли? — в пустыне,
Вдали от суетной молвы
Я вам не нравилась… Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна:
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен?
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?
Я словно слышу голос моей Наташи.
Ах, Наташа, Наташа! Я пошлю, непременно пошлю тебе эти стихи… И как я могла до сих пор не написать тебе? Не равносильно ли это позорному бегству от холерной эпидемии?
27 августа
Изумительный кавалер этот граф Броницкий. Вчера, беседуя с ним, я обмолвилась, что любимые мои цветы — белые астры.
— Белые астры, — повторил он, как бы стараясь запомнить. — Белые астры…
Сегодня поутру, выйдя из спальни в будуар, я увидела огромный букет астр и в столь изящной тонкой вазе из самородного хрусталя, что не знала, чем наперед любоваться — цветами или сосудом.
28 августа
Сегодня сызнова знак внимания со стороны графа. Во время его визита я посетовала, что здесь мало французских книг. Дуэлянт прислал мне три новых французских романа.
30 августа
Ездила на гору и с двойным чувством приметила — подходит осень. Почему-то всегда грустно глядеть на желтеющие листья. Видно, от того, что знаешь — подойдет и твоя осень. А может статься, уже подошла…
А листья опадают, кружатся на легком ветерке, желтым веселым ковром покрывают землю, шуршат под копытами моей Струны. Еще неделя-другая, потом два дождя с ветром, и деревья оголятся… Все переменится, даже цвет воды. Сейчас она иссиня-розоватая, а будет темной и свинцово-тяжелой. Вот только соснам вечно зеленеть. Они разве чуть-чуть потемнеют.
Зато холода прекратят эпидемию! Вернется Юрий Тимофеевич. Вернется ли? Ведь он не заговоренный, а вокруг него лютая заразная болезнь. Иногда в мыслях вижу его посеревшим, в конвульсиях? Узнать бы о нем. Послать кого? Но кому доверишься? Ежели еще разок съездить самой? Пересуды — на них можно махнуть рукой. Но что подумает Юрий Тимофеевич? Что за набеги! Что за навязчивость! Подожду. Я могу ждать хоть тысячу лет, только бы знать, что он жив и здоров!
Да, чуть не забыла: поручик верен себе. Сегодня — новый сувенир. Ноты. Какие-то новые вальсы. Довольно, впрочем, милые.
Что еще пришлет этот измысливый граф… А ведь я не скажу, что своим вниманием он мне докучает…
Впрочем, к чему мне все это? Разве что на зависть Аврорке. Бедная девочка вся извелась. Ей до сих пор никто не представил графа Броницкого! Не выпадает случай.
Юрий Тимофеевич давно забыт. Сейчас отыскиваются подходы к поручику. Но где они? Разве что брать у господина Броницкого уроки стрельбы! Но Аврора боится взять в руки пистолет… Вот несносное положение!
2 сентября
Граф прислал чудный подарок. Акварель, на которой запечатлен знакомый мне вид. Это тот простор реки и далекий, низкий, поросший кустарником правый берег, на который я часто смотрю с горы. Значит, граф уже изволил выведать мой путь, а мне кажется, что путешествую одна, без посторонних глаз… Увы! Глаз этих в здешних местах немало!..
Однако граф — недурной рисовальщик. Изрядно получилась у него река. Дышит мощью и простором…
А я переписала пушкинские стихи. Написала большое письмо Наташе. Но с кем послать? Довериться почте все равно, что сделать объявление в газете.
5 сентября
Аврорка извелась от зависти и нетерпения.
— Скажи, Юля, — горестно вопрошает она, — что есть в тебе такого? Или тебе какая шептуха приворотное зелье дала?.. Впрочем, будь я мужчиной, сама бы в тебя влюбилась…
Господин Броницкий повел себя с решительностью поединщика. Сегодня в своем будуаре я обнаружила новый букет белых астр, но уже в вазе, окольцованной золотом, с изрядными бриллиантами на ободке. Такие подарки делают не малознакомым дамам, а разве только любовницам. Неужели гвардейский офицер и граф этого не понимает? Я немедля велела горничной отнести вазу поручику, но он, казалось, того и ждал. Тут же прибыл извиниться. Я сделала вид, что слишком рассержена и не велела его принимать. Однако через час, когда я вышла в сад погулять с медведем, поручик встретил меня в боковой аллее.