– Если они станут такими же сильными, как мы, тогда что же мы выиграем?
А что еще можно ожидать от этого брата, думал Эндер. Его люди постоянно оценивают себя в противоборстве с другими родами. Их лес не пятьдесят и не пятьсот гектаров – он больше или меньше леса другого рода к западу или к югу. То, что я должен сделать сейчас, так это провести генерацию: я должен научить иному пониманию роли собственного народа.
– Рутер великий? – спросил он.
– Да, я уже говорил, – произнес Хьюман. – Он мой отец. Его дерево еще не такое толстое и старое, но мы не помним, чтобы кто-нибудь из отцов имел столько детей так рано с момента посадки.
– Таким образом, все дети, порожденные им, являются частью его. И чем больше детей он имеет, тем уважаемее и величественнее становится. – Хьюман согласно кивнул. – И чем больше ты сам совершенствуешься, тем больше величия получает твой отец, это ведь правда?
– Если его дети ведут себя должным образом и преуспевают, то да, это большое уважение и почет отцовскому дереву.
– Разве ты хочешь уничтожить другие великие деревья, чтобы твой отец стал еще могущественнее?
– Это совсем другое, – сказал Хьюман. – Другие деревья тоже отцы рода. А маленькие деревья – до сих пор наши братья. – Тем не менее, Эндер чувствовал, что Хьюман не очень уверен. Он сопротивлялся идеям Эндера, потому что они были странными и необычными, а не потому что они были неправильными или невыполнимыми. Он начал понимать то, что хотел донести до него Эндер.
– Посмотри на жен, – сказал Эндер. – Они вообще не имеют детей. Они не могут стать великими тем же способом, каким приобретают величие ваши отцы.
– Говорящий, ты ведь знаешь, что они величественнее всех. Весь род подчиняется им. Когда они хорошо управляют родом, род процветает, когда род становится многочисленнее, тогда и жены становятся сильнее…
– Хотя не один из вас не является их собственным ребенком.
– А как мы можем ими быть? – спросил Хьюман.
– Хотя вы вносите вклад в их величие. Даже если они не являются вашими матерями и отцами, они усиливают свои позиции, их почет растет по мере вашего развития и совершенствования.
– Мы один род…
– Но почему вы считаетесь одним родом? Вы ведь имеете разных отцов и разных матерей.
– Потому что мы род! Мы живем в лесу, здесь, мы…
– А если другая свинка придет сюда из другого рода и попросит вас оставить ее в качестве брата…
– Мы никогда не сделаем его отцовским деревом!
– Но вы пытались сделать Пайпо и Лайбо отцовскими деревьями.
Хьюман тяжело дышал.
– Я понял, – сказал он. – Они были частью рода. Они были с неба, но мы сделали их братьями и пытались сделать их отцами. Род есть то, во что мы верим. Если мы говорим, что род это все Маленькие Некто в лесу и все деревья, тогда это и есть род. Хотя некоторые из древних братьев происходят из воинов других родов, павших в боях. Мы стали одним родом, потому что мы сказали – мы – один род.
Эндер поразился его разуму, уму этого маленького ремена. Как немного людей смогли понять его идеи и принять их, или перенести их за узкие рамки своих родов, семей, наций.
Хьюман обошел Эндера и оперся на него сзади. Он почувствовал тяжесть молодой свинки у себя на спине. Эндер почувствовал дыхание Хьюмана на своей щеке, а затем прикосновение его щеки. Они были щека к щеке и смотрели в одном направлении. Эндер сразу понял его.
– Ты видишь то же, что и я, – сказал он.
– Вы, люди, совершенствуете и развиваетесь, делая нас своей частью.
Люди и свиноподобные и баггеры, все вместе; все ремены вместе. Тогда мы будем одним родом, и ваше величие станет нашим величием, а наше вашим. Эндер почувствовал, как дрожит тело Хьюмана от величия и глубины идеи. Ты сказал нам, что мы должны рассматривать все другие рода свиноподобных с тех же позиций, чтобы наши знания помогали и обогащали их.
– Вы можете послать учителей, – сказал Эндер. – Братьев в другие рода, которые смогут вступить там в третью жизнь, в других лесах, и иметь детей.
– Это непривычная и трудная вещь, чтобы передать ее женам, – сказал Хьюман. – Возможно, это окажется невозможным. Их мозги работают иначе, чем мозги братьев. Братья могут думать о различных вещах. А жены думают только о другом: о том, что лучше для рода, и в конце концов, что лучше для детей и маленьких матерей.
