28‐е, четверг. Слышал в трамвае:
– Дармоеды! (Это о милиционерах.) Одеты словно генералы (в белых кителях и фуражках). Вот если бы женщины были милиционерами, то их бы все уважали, и слушались бы, и хорошо было бы.
Загорал в Палевском саду, читал книгу.
Минут двадцать-тридцать готовился к экзамену по истории славянских стран. Невдалеке сидели две девушки и парень. Девушки повизгивали, когда парень их тискал. Тут они увидели третью – шедшую с ребенком по садовой дорожке. Наверное, она была им знакома, потому что они так же весело и шумно, как и возились, закричали: «Что, твой?» – «Да, мой», – подумав, так же задорно ответила та, третья. «Здорово работаешь!» – закричали первые две. «Пятилетку – за четыре года!» – добавил парень, и вся троица засмеялась. Потом, когда их знакомая с ребенком прошла, они как ни в чем не бывало продолжали разговаривать, шутить и возиться.
Сперва эта сценка вызвала во мне гадливость, особенно «Здорово работаешь!», но потом вдруг неожиданно я понял и почувствовал, что этот короткий шутливый разговор вовсе не пошл и не должен вызывать гадливости. Я видел, как они сами все это воспринимали, как они оставались обыкновенными, не жеманились и не гримасничали, как это наверняка сделали бы Рона и остальные факовые21 девушки. Для них, факовых, которые (я почти уверен в этом) и матюгаться умеют, и думают о разных пикантных вещах, это было бы неприличием, сугубо внешним, а для этих, садовых, подобный разговор – дело житейское, как бы естественное, как сама жизнь. Он вызвал у них улыбку, а не гримасы жеманности и брезгливости. Главное, ничего похабного не было ни в их словах, ни в их мыслях. Каким простым, безыскусным показалось мне вдруг даже это «Здорово работаешь!» в их устах – оно выражало самые обыкновенные чувства! Как хорошо стало от их простой, умной естественности, особенно в противопоставлении этих троих тем, кто похож на девушек нашего факультета!
Сидел в шахматном клубе Невского дома культуры. Здесь же находились пятеро ребят и вроде бы их руководительница. От делать нечего я стал играть с 13-летним клопом (у него первый разряд, но, конечно, не играет в его силу). В клуб заходит новая группа его приятелей:
– Рыжий, выходи!
– Сейчас.
– По-быстрому делай этого лба (меня то есть) и выходи.
Потом, не дождавшись его, заглянули в открытое окно:
– Выходи же, рыжий!
– Да погодите…
– П….! – коротко бросили они и скрылись.
Парнишка сидит красный. Руководительница тоже.
Приятели вновь подошли к окну и, когда руководительница поднялась, чтобы закрыть окно, послали ее на х… Да, вот еще какое есть детство!
5 июля, четверг. В библиотеке рабочему предлагают книгу про литовцев.
– Про литовцев? Не надо, не надо! – торопливо проговорил он. – Про латышей я не буду.
Вот какая неприязнь! Может быть, побывал в Литве в войну, тогда понятно.
Настаивает: дайте ему книгу про путешествия. Любит он.
Библиотекарша предложила какую-то книгу. О путешествии. Но такую, какие никто не читает.
– Я читал, – сказал он и стал излагать содержание книги.
Он взял другую книгу. Про путешествия таки.
7‐е, суббота. Вечером с Витолем были в Бабкином саду (сад им. Бабушкина). Там проводы белых ночей. Вход платный.
Витоль успел сигануть через решетку, а меня заарканил милиционер, несподручно в новом моем макинтоше лезть через забор. Пришлось уплатить трешку.
Играли в шахматы. А больше нечего было делать. И не только нам, а и всем. Люди толпами бродили по парку взад и вперед, народищу много – не протиснуться. Единственное, что запомнилось: фейерверк и «котел», взрывающийся ракетами.
14‐е, суббота. Идет парень лет двадцати пяти со щенком на руках. Щенка крепко прижимает к груди. Навстречу парень с двумя девушками. Одна из девушек увидела щенка: «Ой, какой!» Погладила его и пошла дальше, оглядываясь на щенка, улыбаясь и приговаривая: «Какой хорошенький!» А парень со щенком стоит, смотрит им вслед и тоже улыбается.
21‐е, суббота. Вечером играл в Бабкине в шахматы с немецким мастером. Жали друг другу руки, улыбались (он вроде бы где-то на заводе работает). Первую партию я проиграл, зато во второй «зажал» его, он ушел, не докончив партии, – жена торопила.
