Голос из глубин - страница 43

— Я случайно услыхал, беседуя с садовником поодаль от вас, мы возились с опунциями, они, кажется, схожи с вашими мальвами, как вы спрашивали у месье Мартино о древовидных маргаритках. Уже полугодие я тут изучаю их, готовлю новое сообщение о редчайшем — реликтовом чуде. Если только хотите, сейчас же вас познакомлю с ними, здесь вот соседствуют самые разные семейства.

И он, обрадованный согласием, как фанатик, заговорил о предмете своей страсти:

— Только обернитесь. Сделаем несколько шагов назад. Теперь вы очутились лицом к лицу со старыми деревьями живой изгороди Лонгвуда. — Он жестами попросил их не торопиться. — Вот один из видов древовидных маргариток — гамвуд. — Длинные пальцы как-то доверительно-ласково коснулись ствола, после легкой паузы он продолжал: — Когда-то он рос обильно на высоте четырехсот пятидесяти — шестисот метров, но теперь сохранилось лишь две с половиной сотни экземпляров. Такие искривленные, но огромные, они несут на своих как бы глядящих в сторону гигантских кронах следы неуступчивости. Ветры так и не смогли их обороть, лишь отклонили от вертикали — прямого хода вверх. Они общались с Наполеоном не случайно, даже охраняли его, если хотите. Стерегли его, стыдно сказать, три тысячи английских солдат и офицеров, а они, деревья, оберегали.

Я помесь — полуфранцуз-полуангличанин, — он слегка поклонился, — и во мне уживаются пристрастия и предрассудки тех, кто жил тут, разделял его судьбу, и тех, кто загнал его сюда. — Пьер сделал резкий отрицательный жест. — Нет, я не поклонник деспотов, но для меня не безразлично, кто судьи, как они ведут себя! Не скрою, я ищу и свидетелей его жизни в изгнании. Они остались тут, эти остатки Большого леса. Между прочим, всего за столетие перед появлением здесь Наполеона их собратья покрывали несколько сотен акров. А сейчас уцелел гамвуд лишь в отдельных местах острова.

После первых слов, произнесенных по-французски, Пьер Монестье — они все-таки решились переспросить его имя — изъяснялся уже по-английски, видимо вспомнив — его спутники именно на этом языке говорили с консулом. Он обвел вокруг себя рукой:

— В нескольких минутах ходьбы отсюда, в Лонгвудской долине, другой вид этих редчайших — скребвуд. Не находите, — он иронически улыбнулся, — такое имя под стать любому лорду?

Минут через десять после того, как покинули старых гамвудов, напомнивших им психологические причуды ван-гоговских деревьев, они увидели огромный куст, в поперечнике метра два с половиной. Пьер Монестье воскликнул:

— Всегда цветет, хорош собой, не правда ль?! Если б вы не покидали нас так поспешно, я б провел к утесам Человек и Конь, и полюбовались бы там собратьями скребвуда…

Идя бок о бок с гостями, он мечтательно произнес:

— Вот совсем запретят свободное содержание коз, и еще возродится древнейшее племя, по-своему полное отваги и сил. — Зеленоватые глаза на странно скуластом лице его, казалось, излучали надежду.

Андрей ответил:

— Будем надеяться на лучшее, Пьер. Жаль, что в это царство цветковых растений в начале шестнадцатого века завезли коз и их стада свели почти на нет чудеса острова.

Пьер покачал головой, неожиданно резко сменился характер его речи, он жестикулировал намного энергичнее:

— Все твердят нам о практичных людях — на них, мол, мир стоит! Чушь! Вы не находите? Они дальше своего носа и не видят, а вот у меня он не больно длинный, и никак не могу считаться с подобным мерилом. — Он рассмеялся. — Козы тут все слопали и вытоптали. Кстати, я слежу за научной информацией, и, кажется, вы допустили такую же дичь вокруг своего озера-моря Иссык-Куля! Овцы — что же они там наделали?! Перетерли копытцами тонкий, благородный слой земли, а лишь на нем и могут расти горные травы, кустарник. Беды нас с вами объединяют порой больше, чем радости.

Пьер неожиданно густо покраснел, хотя шло ему к пятидесяти, как и Андрею, впрочем, в густых его светлых волосах седину разглядеть было трудновато.

— Я не обидел вас?.. Нисколько? Простите, если в пылу своих страстей чуть зарвался.

Андрей и Ветлин, посмеиваясь, успокоили Пьера.

— Жертвы коз вовсе безгласны, — он развел руками. — А тут есть доживающие свой век одряхлевшие гамвуды-ублюдочки. Они и растут на обрыве, на юго-восточном склоне Маунт-Визи, их еще называют полузонтичным и капустным деревом. — Пьер пожал плечами, как видно, на этот счет имея особое суждение. — Впрочем, так ученые мужи окрестили самые разные древовидные маргаритки, потому что листья у них растут пучками на концах веток.