Ветлин кивнул и продолжал:
— Там было у меня другое облюбованное место, тоже открытое мне отцом, — Петровский монастырь. Не мешали мне ни склады в нем, ни чудна́я публика, обитавшая в бывших кельях. Я играл во дворе бывшего монастыря, просиживал с приятелями дотемна на надгробьях родственников Петровых со стороны матери его Натальи Кирилловны Нарышкиной. Мы по надписям восемнадцатого века пробирались в те времена, а то заглядывали и в семнадцатый век, как влюбленные по веревочным лестницам, заброшенным одним концом на балкон возлюбленной.
И там же клялись друг другу в дружбе, были ж мы не только забияками, грубыми мушкетерами, но и рыцарями. Меня настраивал батя чувствовать себя в истории как рыба в океане. И мне вправду мерещилось, что я открыватель новых земель какой-то петровской экспедиции, то сражаюсь с Наполеоном или сочувствую Анри Бейлю, его интенданту, будущему писателю, — чего только не связано с той порой в матушке России, и сколько ж полуфранцузов вплелось в нашу историю?!
Какое наследство принес поход россиян до Парижа, соприкосновение наших офицеров с идеями Великой Французской революции, а? Быть может, все это повлияло на декабризм, не так ли?
Ветлин хоть и реже, но, подобно Андрею, любил предаваться в свободный или даже тяжкий для себя час мыслям историческим, приближать к себе людей, с какими, живи он в те времена, может быть, никогда б и рядом не стоял.
Судно шло по направлению к Святой Елене, и вскоре в бинокль Андрей смог различить контур острова.
Он сказал Ветлину:
— Есть свой смысл в том, что последнее пристанище Наполеона — умолкший вулкан, ну, верхушка подводного вулкана, скажем поточнее. Самый пик его срезан выветриванием горных пород. Потому склоны круты и обрывисты, смотрите, как отчетливо видно издали, на подходе. Да, вулкан с вулканом состукались тогда.
Ветлин отдавал команды, а потом, рассматривая в бинокль Святую Елену, ответил:
— Как же изрезаны склоны глубокими ущельями. Я уже раньше говорил вам, из-за постоянного волнения и мелководья, у берега наше судно подойти к берегу острова не сможет. А вон, видите, — он указал рукой вправо, — это ущелье развернуто к океану, там и образовалась удобная бухта, к ее причалу мы сумеем подойти на шлюпке.
Теперь Андрей в бинокль внимательно рассматривал небольшой городок.
— Забавно, — проговорил Ветлин, — как меняются масштабы с Гулливерова Нью-Йорка или там Рио-де-Жанейро к крохотной, лилипутской, а тоже ведь столице пусть и малого острова. Но какого! А звучит столичное имечко гордо-прегордо и украшает карту Южной Атлантики — Джеймстаун.
Конечно ж, думалось вновь и вновь, как врезана в этот вулканический остров судьба личности трагической, мало того — породившей или развязавшей трагедию миллионов своих современников.
И сколько ж более чем за полтораста лет прохлынуло меж ними людских судеб… А к той поре не переставали по разным поводам возвращаться правители, ученые и просто пытливые люди.
Теперь Андрей и Ветлин смотрели на старинную крепость Джеймстауна, выплывавшего из океанских вод. Построили его вездесущие предприниматели Вест-Индской компании. Ветлин радовался предстоящей прогулке по суше, по уютному городку. Он обернулся к Андрею и, еще не веря себе, полуспрашивал-полуутверждал:
— Неужели пойдем в странноватые такие гости?! А перед тем рассмотрим вблизи, что за дома построили здесь еще в семнадцатом — восемнадцатом веках. Глядите, отсюда видна и другая небольшая крепость, ну скорее усадьба, я узнавал — это уж точно восемнадцатый век. Там и оказалось последнее пристанище Наполеона, в Лонгвуде.
Андрей почти деловито ответил, как бы устыдясь волнения, которое нахлынуло на него:
— Сорок миллионов лет острову! Явимся непрошеные с рюкзаками и геологическими молоточками к Наполеону и, конечно, будем брать образцы с разных террас, базальты со Святой Елены. Весь материал этот сгодится в сопоставлении с образцами, которые получим при исследовании подводных хребтов. Камни красноречивы.
Но хорошо б найти на месте знатока реликтовых растений, поднабраться ума. Тут и чудеса есть — древовидные маргаритки с прозаическим именем капустных деревьев. Вездесущий обыватель, кабы застал нас здесь врасплох, уж обязательно обвинил: почему-отчего такие-сякие нетерпеливо ожидают встречи с каким-то малым островом! Подумаешь, мол, предания, история, образы и все такое прочее… И хоть полторы тысячи миль отделяют нас от Южной Африки, но именно она тут в соседстве. И у острова свои постоянные отношения с сильнейшими пассатами — самыми невероятными превращениями в атмосфере и океане. А еще день-другой, и мы окажемся у подводного хребта, главного «сюжета» нашего рейса.
