Что за глупости лезут в голову!..
А Сурен? Какой он… как любовник? Почему–то мне показалось, что он тоже… «шумный». Как наш принц белой кости.
Да, похоже. В его темно–серых глазах с рыжим обводом… как бы это сказать?.. В них читается страстность.
Я попыталась вспомнить глаза мужа. Светлые, стальные… нет, стеклянные. Нет — ледяные!
Как трудно оторваться от стереотипов и не читать подтекстов… Хотя какой подтекст может быть у слова «ледяные»?
У моего мужа светло–серые — почти прозрачные — блестящие глаза, похожие на кусочки того, что называется лед. Они совершенно не изменяются — как у птицы… Да, как у голубя. Когда он смеется или улыбается, они просто суживаются. Когда говорит: «До вечера, милая» или «Чем тебя сегодня порадовали твои оболтусы, дорогая?» — они не выражают ничего. Они словно вне лица. Вне содержимого человека, которому принадлежат. Словно два чисто вымытых окошка, за которыми — ничего. Даже неба. Пустота.
У Ленки отцовские глаза — светло–серые. Но до чего же они переменчивы! В точности как ее лицо. Они постоянно искрятся, лучатся, переливаются разными оттенками, подобно ограненному аквамарину.
Я зажгла лампу и взяла с тумбочки зеркало: а какие глаза у меня?
Тоже серые. Но с какими–то зеленоватыми вкраплениями. Интересно, а они лучатся, переливаются разными оттенками?..
Господи, чем я занимаюсь?!
Опять — Господи…
Господи, где Ты, что Ты?.. Можно ли с Тобой общаться? Как? Надо уйти в монастырь? Или просто прийти в церковь? А здесь и сейчас?..
Мне приснился сон. Один из очень немногих, какие западают в душу.
Снился семейный совет. Во главе него были Сурен и Радж. Они задавали нам вопросы вроде «готов ли ты?» и ставили перед нами задачи вселенского масштаба — о том, как мы будем распространять любовь по земле. В углах стояли саженцы и лопаты…
В подробностях я не смогла бы воспроизвести всего, но атмосфера была очень впечатляющей — все были преисполнены энтузиазма и ответственности.
* * *
Когда раздался тихий стук в дверь, за окном едва светало. Сурен сказал, что подождет меня на улице.
Я пошла в ванную. Передо мной в зеркале стояла обнаженная загорелая женщина сорока с небольшим лет. Вполне в форме: ничего лишнего — ни жиринки, ни складки. Заботясь о моем теле, муж купил мне домашний тренажер. Еще он покупал мне кремы для лица и тела. Я была ухоженной женщиной. Женщиной, ухоженной мужем. Ведь я была частью его имиджа — имиджа безупречного мужчины.
Волосы светлые и волнистые от природы он заставлял меня коротко стричь. Сколько раз, глядя на своих Ленок, я просила разрешения отрастить их. Но через пару месяцев муж выпроваживал меня в парикмахерскую. Конечно — где вы видели длинноволосую английскую леди?..
Глаза… Что в них?
Я попыталась всмотреться. Но, как и вчера вечером, мне стало неловко, словно я решила подглядеть чужую жизнь через замочную скважину. Странно… Если глаза — зеркало души, выходит, я смущаюсь заглянуть в свою собственную душу?..
Сурен! Меня же ждет Сурен…
Однажды в середине октября раздался звонок.
Я подняла трубку и услышала знакомый голос:
— Здравствуйте, Наташа. Это…
— Сурен! Как я рада вас слышать. — Лишь на миг мелькнула мысль о неприличности подобного рода признаний, но я словно перенеслась из пасмурного осеннего вечера в солнечный летний день, где можно быть другой.
* * *
Все эти месяцы я не переставала думать о нем.
Я рассказала Ленке все: и о нашей дружбе, длившейся два с половиной дня, и о том, что, возможно, наши чувства были похожи на любовь.
— Любовь узнаешь сразу, — сказала она.
— Как?
— Да так — весь мир сходится в одной точке. И точка эта — любимый.
Сказать, что моя жизнь сошлась на Сурене, я не могла.
Может быть, я не умею любить?
— Не любила — это одно, а не умеешь — это другое, — сказала Ленка, — ты еще знать не знаешь, на что ты способна.
Это обнадежило меня. Как обнадеживало все, что говорила мне моя дочь.
Мне неодолимо захотелось испытать это чувство — чувство взаимной любви. Мне… — страшно признаться! — захотелось узнать, что такое настоящий… э-э… настоящая телесная любовь. Я все пристальней, преодолевая смущение перед самой собой, всматривалась… нет, смотрела я по–прежнему с чувством неловкости — вдумывалась в происходящее на экране между мужчиной и женщиной.
