Он заставил себя расположиться на стуле в кабинете прокурора так, словно это его родное кресло в кабинете главного инженера, а фактически — хозяина крупнейшего пищевого объединения.
— Так что будем делать, Лев Григорьевич? Еще одна анонимка. Вы обменяли квартиру, доплатив двадцать тысяч рублей. Сумма, скажем прямо, солидная даже для вас.
Лев Григорьевич улыбнулся:
— Вы полагаете, что за лишних восемь квадратных метров следует заплатить двадцать тысяч?
— А сколько?
— Когда у вас возникнут проблемы с обменом квартиры, обратитесь ко мне. Я вам дам исчерпывающую консультацию.
Лев Григорьевич, чьи стратегические способности сделали бы честь гениальному полководцу, при первой встрече недооценил прокурора, ошибочно решив, что все ограничится опровержением анонимки, в которой точно значился размер полученной взятки. Аргументы Льва Григорьевича убедили прокурора не столько в клевете, содержавшейся в анонимке, сколько в том, что у него в данном случае нет ни малейших шансов ухватить за жабры этого ускользавшего главного инженера. Но сейчас, после второго вызова к прокурору, Лев Григорьевич постарался досконально изучить своего противника, чтобы во всеоружии подготовиться к следующему вероятному свиданию. И оно действительно состоялось.
— Лев Григорьевич, как видите снова анонимка.
Он не стал выяснять ее содержания и тут же ринулся в атаку:
— Не знаю, о чем анонимка, но если она так же верна, как две предыдущие, то мне просто жалко, что вы тратите на меня время, которое с большей пользой могли бы потратить на удобрение своего сада в Святошино.
На лице прокурора появилась гримаса боли. Еще бы! Чахнет его любимый сад. Но где возьмешь удобрения? Он даже не удержался и вслух высказал свою боль.
Лев Григорьевич улыбнулся:
— Придется предпринять усилие, чтобы ваш сад получил причитающееся ему к пятидесятилетию советской власти.
В тот же вечер Лев Григорьевич пришел домой к третьему секретарю обкома партии с бутылкой марочного армянского коньяка.
— Мне нужна машина навоза.
— Больше ничего тебе не нужно? Ты что с луны свалился? Ты не знаешь, как лимитированы удобрения?
К тому времени, когда опустела бутылка коньяка, Лев Григорьевич уже получил согласие хозяина. А два дня спустя в сад прокурора грузовик доставил навоз. В накладной значилась ничтожная официальная стоимость груза.
Больше главного инженера не беспокоили вызовами в прокуратуру.
Лев Григорьевич, склонный к философским обобщениям, подытожил:
— Машина говна гарантировала мне личную неприкосновенность.
Лев Григорьевич лежал в нашей больнице после небольшой операции. Он попросил меня прооперировать его именно в этот день, когда я один дежурил в отделении. Я положил его в пустовавшую послеоперационную палату. Вообще-то операцию можно было сделать амбулаторно, но Лев Григорьевич попросил меня госпитализировать его до утра.
Однажды, еще будучи студентом, я случайно вылечил его, школьного друга моего родственника. С тех пор он обращался ко мне по любому поводу.
— Если ты подцепишь триппер, — спросил я как-то, — ты тоже обратишься ко мне?
— Непременно.
После ужина, освободившись от дел, я зашел к нему в палату. Общаться со Львом Григорьевичем было в высшей степени интересно. В дверь заглянула санитарка, дежурившая у входа в больницу. Она смутилась, увидев меня. Я догадался, что санитарка получила свой рубль или трояк и решила честно отработать взятку. Ко Льву Григорьевичу пришел посетитель.
— В такое время?
— Говорит, что очень надо.
— Пропусти его, — попросил Лев Григорьевич, — я ему действительно нужен.
— Завтра придет к тебе на работу.
Лев Григорьевич улыбнулся.
— Его на пушечный выстрел не допустят ко мне.
— В таком случае, он посетит тебя на дому.
— Как тебе известно, дома я встречаюсь только с людьми близкими мне по духу и по интеллекту. Пропусти его. Посещение больного — богоугодное дело. Дай ему совершить его, отмолив таким образом несколько грехов.
