Вообще разсказов, рисующих глубокую народную темноту, царящую в степной деревне, мне приходилось слышать целую массу от лиц, побывавших „на голоде“... Да и откуда появиться свету в этих глухих деревнях? Не из этой ли школы— тесной, грязной, обделенной учебниками, лишенной всякой библіотеки? Не от этого ли учителя—жалкаго, забитаго, чуть-чуть грамотнаго, трепещущаго пред множеством всякаго начальства, надзирающаго за ним? Не от этого ли пастыря духовнаго, давно забывшаго скудную семинарскую премудрость и с головой ушедшаго в погоню за хлебом насущным? А ведь другой интеллигенціи наша степная деревня не знает, не видит около себя, если не считать, конечно, станового да урядника с нагайкой. Только в годину тяжелаго бедствія, поразившаго Поволжье, наш народ вдруг увидел каких-то новых людей, которые неизвестно откуда пришли к нему, чтобы предложить свои услуги, свою помощь.
Русское интеллигентное общество, как известно, отнеслось с несомненным сочувствіем к голодающим. Пожертвованія деньгами и вещами стекались со всех сторон. Один наш самарскій частный кружок успел собрать более 270.000 рублей. Независимо от этого, сотни лиц из разных слоев общества явились на места, пораженныя голодовкой, явились с горячим желаніем помочь народу. Они поселялись в деревнях и селах, наиболее потерпевших от неурожая, устраивали столовыя, открывали больнички, ясли, „дома трудолюбія", кормили детей, стариков и старух, лечили больных, ухаживали за ними, раздавали неимущим белье, платье, обувь, ситец, холст, помогали выкупать вещи, заложенныя бедняками, выдавали деньги погорельцам, покупали лошадей и коров, давали семена для посевов и т. д.
Сколько вниманія и любви, сколько трогательной заботливости вдруг и неожиданно вылилось на это населеніе, нередко состоящее из инородцев, в роде татар, чуваш, мордвы, башкир и другихъ „пасынков Россіи", которые до тех пор видели со стороны русских лишь одно стремленіе так или иначе „сорвать" с них возможно больше...
Да, в этот тяжелый год наш народ мог воочію убедиться, что у него действительно есть искренніе друзья, готовые многим пожертвовать для него, что среди холодных и равнодушных жителей больших, далеких от него городов есть иного людей, горячо принимающих к сердцу его горе, его нужды. Но вот благодаря подоспевшему урожаю мрачный призрак голода исчез, и вместе с ним тотчас же исчезли из деревни все столовыя, больнички, ясли и „дона трудолюбія", оставлены все попытки завести общественныя работы, и все те лица, которыя работали и трудились над всем этим, покинули деревню.
С глубокой любовью проводил их народ. Прощанье было трогательное, сердечное с обеих сторон. Уехали эти добрыя, ласковыя барышни и барыни, так заботливо входившія во все нужды мужицкой семьи. Уехали эти бодрые студенты-медики, которые так внимательно выслушивали каждаго больного, следили за его поправленіем, которые по первому зову и днем, и ночью шли всюду, где только требовалась какая - нибудь помощь. Все они заехали, и деревня снова осталась одинокой, безпомощной, покинутой, забытой, с массой неудовлетворенных, давно назревших, вопіющих нужд и потребностей.
Конечно, само собою понятно, что не усиліями отдельных частных лиц или разных кружков возможно удовлетворить все эти безчисленныя нужды и потребности. Чтобы предупредить возможность голодовок, чтобы остановить прогрессивное и массовое обнищаніе народа, чтобы спасти крестьянское населеніе от явнаго и окончательнаго разоренія, чтобы разсеять тот мрак, в который погружена наша деревня,—для этого необходима совместная и систематическая деятельность государства, земства и общества, необходимы крупныя и радикальныя реформы, необходимо устраненіе тех причин, которыя главным образом вызывают и поддерживают печальныя явленія, отмеченныя нами в этих очерках.
Но если то или иное направленіе деятельности государства и отчасти земства не зависит от нас, зато самодеятельность общества находится в прямой связи, в прямом соотношеніи с личными усиліями и энергіей всех нас. В виду этого нельзя не пожелать, чтобы общество ближе подошло к деревне, теснее сблизилось с народом. Вообще необходимо пожелать побольше вниманія и сочувствія к народу и деревне со стороны интеллигентной и привилегированной части русскаго общества. Необходимо пожелать, чтобы это вниманіе, это сочувствіе не носило характера каких-то вспышек, не ограничивалось бы моментами каких-нибудь страшных бедствій, в роде голодовок, эпидемій и т. п., но было бы более постоянно, устойчиво и организовано.
