— О'кей, — сказал Мортимер. — Показывайте дорогу.
— Вам это понравится.
— Только тащите сани.
Спринг-Сити был маленьким городишком, который ребята, окончившие школу, мечтали покинуть ради большого города. До катастрофы здесь были банк, почта, разные магазины. Мигающий светофор. Старики, стоявшие перед закусочной, засунув большие пальцы в джинсовые комбинезоны, обсуждали игру футбольной команды «Волонтеров» и события в первой баптистской церкви. Прачечная-автомат. Продуктовый магазин Харди.
Теперь, когда Мортимер и Баффало Билл тащили сани к старому арсеналу, смутные лица наблюдали за ними сквозь грязные окна. На них была написана настороженность. Мортимер спросил Билла, следует ли им беспокоиться.
— Не в городе, — ответил Билл. — Здесь мы в безопасности. Думаю, у них есть милиция.
Мысль о милиции заставила Мортимера нервничать.
Арсенал был переделан. Вывеска над двойной дверью, выполненная профессионально, а не грубым спреем, гласила: «ДЖОУИ АРМАГЕДДОНС».
Мортимер поднял брови. Раньше здесь были танцы, городская баскетбольная лига и собрания муниципалитета. А что теперь?
Они вошли внутрь. Билл шагал впереди, возбужденный, как ребенок, идущий на день рождения. Мортимер не узнавал интерьер арсенала. Повсюду стояли столы и стулья, кабинки и мебель, явно украденная из ресторанов и пабов. В дальнем конце помещения находились длинная сосновая барная стойка и нечто вроде приподнятой сцены с подобием двух огромных птичьих клеток по бокам. С потолка свисали незажженные гирлянды лампочек для рождественской елки.
— С санями ничего не случится снаружи?
— Никто не станет безобразничать в пятистах ярдах от заведения Джоуи Армагеддона.
Билл направился к бару. Мортимер последовал за ним.
Приближаясь к стойке, Мортимер заметил дюжину мужчин за парой столиков для пикника у дальней стены. Они были в грязной одежде и ели ложками коричневое жаркое. Рядом стоял ряд велосипедов, от которых тянулись провода и шнуры к металлической коробке.
Он догнал Билла у стойки, где ковбой привлек внимание бармена.
— Пиво холодное? — спросил Билл.
— Конечно, — ответил бармен. Он был толстым и лысым, с черным пауком, вытатуированным на лбу. — Бочонки снаружи в снегу. Вот летом холодное пиво — настоящий трюк.
— Превосходно. У вас есть домашнее коричневое пиво «Чаттануга»?
Бармен покачал головой:
— Кончилось три дня назад, а Красные Повязки перехватили фургоны с запасом, идущие на север. У нас есть «Желтая моча Фредди».
— Никогда не слышал о нем.
— Помните «Пабст блу риббон»?
— Да.
— Оно не настолько хорошо.
— Две кружки, — сказал Билл.
Лицо с пауком склонилось над стойкой.
— Дайте взглянуть на цвет ваших денег, приятель.
Билл положил на стойку серебряные монеты. Бармен с пауком взял одну и отодвинул остальные. Бармен открыл кран, наполнил две кружки пенистой желтой жидкостью и поставил их перед Биллом и Мортимером.
— У вас есть комнаты? — спросил Билл.
— Пять монет за ночь.
Билл нахмурился:
— Круто. Это меня разорит.
— Зато с электричеством и водопроводом. По-вашему, вы в гребаном «Мэрриотте»?
— Дайте мне подумать.
Бармен пожал плечами и отошел по своим делам.
Билл поднял кружку:
— Ваше здоровье.
Мортимер попробовал «Желтую мочу Фредди». Она более-менее пахла пивом, но в котором кто-то мыл свои яйца. Однако после третьего глотка Мортимер почувствовал, что головная боль немного отпустила.
— Могу я посмотреть на одну из этих монет?
— Конечно.
Мортимер повертел монету в руках. Она была тяжелой, вероятно из свинца или никеля с плотным серебряным покрытием, меньше серебряного доллара, но больше пятидесятицентовика. Примитивная чеканка. На одной стороне надпись «ОДИН АРМАГЕДДОНСКИЙ ДОЛЛАР», на другой — изображение грибовидного облака.
— Что это за черт?
— Армагеддонский доллар, — ответил Билл.
— Да, эти слова сбивают меня с толку.
— Монеты используются как валюта во всех заведениях Джоуи Армагеддона.
— В этом месте своя валюта? И сколько таких?
Билл пожал плечами:
— На вашем месте я бы сразу обменял на армагеддонские доллары содержимое ваших саней.
— Почему я должен это делать?
— Прежде всего потому, что сумка с монетами куда легче, чем эти чертовы сани. Которые, кстати, изнашиваются.
