– В том же году началось Примирение. Корпорации разоружались одна за другой, и у правительств образовалось достаточно сил, чтобы блокировать еще сопротивлявшиеся планеты. Мы сдались в конце двадцать второго года – было бессмысленно воевать с половиной всего человеческого флота. После разоружения нам предложили выдать военно-полевому суду глав корпорации, а всем остальным сотрудникам – пройти лоботомию для снижения IEP до уровня 170 единиц.
Да, Андрей, сейчас мы торгуем наркотиками, в том числе смертельными, запрещенным оружием, иногда – рабами. Мы имеем свои деньги с каждого наемного убийцы и с каждого более-менее серьезного вора в нескольких мирах. Вы по-прежнему считаете нас преступниками? Вы правы, мы и есть преступники. Но когда нам сделали то предложение, которое я только что озвучил, другого пути нам просто не оставили.
Нам повезло, Андрей. В тот момент в наших ангарах стояло девятнадцать «Слонов», только что сошедших со стапелей. Транспортные суда нового поколения, заказ какой-то торговой компании. Огромная вместимость при маневренности на уровне боевых кораблей, сейчас так уже не строят.
Майкл усмехнулся, закурил новую сигарету.
– Мы погрузили весь клан в одиннадцать «Слонов» – полтора десятка тысяч человек. Когда мы поднялись в воздух – прямо на маршевых, сжигая за собой наш дом, – восемь «Слонов» шли пустыми, только с экипажем. Знаете, Андрей, «Слон» был все-таки уникальным судном, последним нашим детищем. Чтобы уничтожить его, требуется огневая мощь крейсера, да и то это не просто сделать при таком сочетании маневренности и объема броневой аппаратуры. Когда восемь пустых «Слонов» пошли на базу переселенцев и правительственных сил, правительству пришлось натравить на них весь флот оцепления – иначе им просто не хватило бы времени. Конечно, мы не собирались бросать корабли на жилые кварталы – нам просто нужен был час, чтобы уйти. И мы ушли, потеряв только один корабль с людьми из одиннадцати.
– А… те восемь кораблей?
– Маневрировали на подходах к городу, давая себя расстреливать. Их экипажи знали, на что идут. И ради чего.
Они снова помолчали.
– Вы должны ненавидеть тех людей? – предположил Андрей.
Майкл покачал головой:
– Нет, Андрей. За что? Они наделали глупостей, причем глупостей страшных? Да, наделали. А вы знаете, сколько глупостей наделали корпорации? Я мог бы многое вам рассказать: думаю, мы одна из очень немногих корпораций, сумевших полностью сохранить свои архивы. За что же еще? За то, что труд миллиардов людей оказался никому не нужным, попросту излишним? Это – не их вина…
– Но и не наша с вами!
– И не наша с вами, – согласно кивнул Майкл. – Кому от этого легче? Представьте себя на месте рабочего, которому однажды сказали: все, спасибо, теперь твою работу будет делать машина. Не бойся, ты будешь получать те же деньги, только не работай, у общества и так всего достаточно. Просто уйди с дороги…
– Я понимаю, – сказал Андрей. – Но я не знаю…
– Решения? И я его не знаю. И никто не знает. Это – капкан. И он еще крепче, чем принято считать. Ведь дело не в том, что обществу не нужны неквалифицированные рабочие, а человек с невысоким IEP-индексом не может стать ученым или поэтом. Чушь. IEP – показатель количественный, а не качественный, да еще и относительный к тому же. Если не говорить о дебилах, каждый человек в чем-нибудь да талантлив. Но проблема в том, что тех, кто слабее, возможность не работать убивает.
– Но ведь после Примирения ситуация вроде бы стабилизировалась.
– Стабилизировалась… внутри того же капкана. Выхода пока еще никто не придумал, придумана только иллюзия выхода. Эдем-2, где наложено вето на высокие технологии, и металлические детали изготавливают на механических станках, как в XXI веке, – мир, полностью отказавшийся от развития. Земля-9, где три четверти населения занимаются «культурой» и «духовным совершенствованием», – логическое продолжение довоенного общества, только теперь все называется несколько иначе и несколько иначе организовано. Конечно, я изрядно утрирую. Мы действительно живем сейчас в обществе, которое в целом благополучно. Но благополучие это… отдает благополучием клетки.
