В ее присутствии в равных долях смешалась неловкость для Союза перевозчиков, угроза для команды и самое интересное событие за долгие недели перехода. Подтягиваясь по коридорам или обедая в столовой, Наоми чувствовала на себе внимание, заметное в том, как встречные отводили взгляды, или в том, как ее появление приканчивало любой разговор.
На Обероне ей предстояло на некоторое время исчезнуть и надеяться, что ее таинственное явление спишут на слухи и легенды. «Я в прошлом году служил на одном корабле, так там во время обыска вдруг объявилась Наоми Нагата. И до конца рейса оставалась в команде». Звучало так неправдоподобно, что могло и проскочить. Или создать проблемы. В любом случае, ей надо было связаться с Сабой и выяснить, что ей могут предложить. Вся изоляция подполья для того и выстраивалась, чтобы ее не мог разрушить один такой вот инцидент. А в числе минусов было то, что общая картина оставалась для Наоми невидимой. Даже она, один из главных стратегов, знала лишь то, что Саба счел нужным сообщить. И вполне возможно – и даже вероятно, – что он и сам предпочитал оставаться в неведении о некоторых операциях.
В столовой хватало места для пятидесяти человек, но Наоми старалась приходить в свободные часы, когда три сменяющиеся вахты работали или спали. Столы здесь были привинчены к полу, но в невесомости ими все равно никто не пользовался. Старые серые раздаточные автоматы разливали питательную жижу с восемью вариантами вкусовых добавок прямо в одноразовые груши. Даже на самых захудалых прыгунах в Поясе жилось приятнее. Кто-то разрисовал стены яркими цветами – желтыми, розовыми и нежно-голубыми маргаритками, чтобы столовая выглядела гостеприимнее. Как ни странно, это отчасти удалось. Наоми ела сдобренную желтым карри кашицу, зацепившись ногой за скобу на стене. Впрочем, за кашей последовал кофе, который оказался раз в тысячу вкуснее.
Три техника системы жизнеобеспечения плавали у захватов на дальнем конце столовой, обсуждая неполадки в системе очистки воды. Наоми очень тянуло вмешаться в их беседу, но она сдерживалась. Слышать нормальный человеческий разговор, не принимая в нем участия, – все равно что, изголодавшись, почуять запах еды, но не взять ее в рот. Она и не знала, как стосковалась по людям, пока снова не оказалась среди них. Так что, когда в столовую влетела Эмма, Наоми вздохнула с облегчением.
За время своего изгнания среди толпы Наоми выяснила, что Эмма носила фамилию Панкара, пока не сменила ее на Зомороди по контракту с четырьмя супругами. У нее были родственники на Европе в системе Сол и на Сарасвати – одной из трех обитаемых планет системы Тридеви. Со времени вступления в Союз перевозчиков Эмма работала в частной службе безопасности. И возила с собой кальян, конструкция которого позволяла курить при ускорении от пяти до нуля g. И еще она не отказывалась поговорить с Наоми, так что ее общество было дороже золота. Сейчас она подтянулась к раздатчику, затормозилась у него, взяла грушу с какой-то едой и толкнулась к Наоми, развернувшись в ту же позицию.
– Все хорошо? – спросила Наоми.
Эмма махнула открытой ладонью – это могло означать и «да», и «нет».
– Капитан Бернем со мной не разговаривает, а Чак рта не закрывает.
– Тяжело тебе, – сказала Наоми.
– Я сама виновата, – ответила Эмма, вскрывая перепонку на груше. – Ты просто оказалась рядом, когда все навалилось.
– И то верно, – согласилась Наоми. Просто поразительно, как приятно было говорить с кем-то лицом к лицу, без светового лага. Пусть даже разговор шел ни о чем. Или, наоборот, именно потому. – Чак вроде бы приличный парень. Он в подполье?
Эмма хихикнула.
– Он не из того теста. Слишком нервный. Если до сих пор не залился эйфориками, так только потому, что смекнул: никто не собирается докладывать тому комиссару на перевалочной. У половины наших есть что скрывать от слишком внимательных глаз, а другая половина у них на подхвате.
– Тонко подмечено, – проговорила Наоми.
– Да потому что так и есть, – отозвалась Эмма. – Работаем с тем, что имеем. К тому же мы за то и боремся, нет?
