– Это в каком смысле? – удивилась Наоми.
Эмма потянула густую жижу из груши и, глотая, пожала плечами.
– На первом корабле, где я служила, когда ушла из «Пинкуотер», старпом втюрилась в механика. Оба были детишками. В крови одни гормоны. Компания требовала воздерживаться от близости начальства с подчиненными, но что тут будешь делать? Старпом завела привычку оказываться там же, где этот механик. Через корабельную систему следила, кто где находится, – и на вахте, и между вахтами. Механику это не понравилось. Дошло до того, что они поскандалили прямо посреди медотсека. Старпом разревелась. Два дня не показывалась из каюты. А вообще-то она была хорошим старпомом, и механик свое дело знал. Но обоих уволили. Правила, понимаешь ли.
– Вот чем, по-твоему, занимается подполье? – искренне улыбнулась Наоми. – Дает волю романтическим порывам в Союзе?
– Правила составлять легко, – сказала Эмма. – Легко создать совершенно логичную, строгую систему. Просто нужно забыть о жалости, да? А потом в нее запускают людей, и, если система их пережевывает, сами виноваты. А вовсе не правила. Все наши дела, если они хоть чего-то стоят, делаются для людей. Для несовершенных, глупых, лживых, нарушающих правила людей. Лаконцы повторяют вечную ошибку. Правила хороши, они бы превосходно работали, только не для нашего вида.
– Слышу что-то знакомое в твоих словах, – заметила Наоми.
– Я за это жизнь отдам, – сказала Эмма. – Умру за то, чтобы люди, напортачив, все равно могли найти милосердие. А ты не ради этого здесь?
Наоми всмотрелась в лицо собеседницы. Заметила гневно выставленную челюсть, услышала боль в голосе. И задумалась, не Эмма ли была тем старпомом. Впрочем, едва ли это сейчас имеет значение.
– У каждого свои резоны, – сказала Наоми. – Не так важно, почему мы здесь, главное – здесь.
– Верно, – согласилась Эмма.
Наоми рассмеялась, но смех вышел жестким и горьким.
– К тому же я слишком много времени провела с людьми, которые обещали меня пристрелить, если не буду делать, что они велят. На эту жизнь с меня хватит.
– Может, и на все будущие, – заметила Эмма.
Плосколицый мужчина в форме командного состава втянулся в столовую, скользнул по ним взглядом, отвернулся, потом присмотрелся пристальней. Техники, перехватив его взгляд, оглянулись на Наоми и поспешили к выходу, по пути побросав груши в утилизатор. Офицер набрал в раздатчике что-то жидкое – кофе, чай или мате – и толкнулся к выходу, больше на них не глядя. Его неодобрение выстудило воздух в помещении.
– У тебя есть все, что нужно? – спросила Эмма так, словно его здесь и не было.
Вопрос значил больше, чем слова, из которых он складывался.
– У меня все хорошо, – ответила Наоми. – Вот когда придем в порт…
– Высадим мы тебя надежно, – сказала Эмма. – А потом…
– Знаю, – подхватила Наоми. Потом она останется преступницей. Беженкой вне закона. Мышкой в поисках безопасной норки. От этого никуда не деться. – Может, Саба для меня что-нибудь подберет.
– Поставлю за тебя свечку. А пока, если что-то понадобится, обращайся лучше ко мне, чем к Чаку, – посоветовала Эмма и, высосав остатки из груши, причмокнула губами и направилась к двери.
Наоми еще несколько минут плавала в опустевшей столовой. Унося грушу с чаем к себе в каюту, она немножко застыдилась, но совсем чуть-чуть.
«Бикаджи Кама» был основательным кораблем. Три четверти километра в длину и такой широкий, что на схеме выглядел почти квадратным. Он строился десятки лет назад в расчете на доставку в далекие миры такого количества людей и грузов, чтобы сразу можно было основывать самоподдерживающиеся колонии. Материалы для строений, утилизаторы замкнутого цикла, почва, реакторы, топливо… Все, что нужно человеку, чтобы зацепиться в чуждой нечеловеческой экосфере, кроме только модного дизайна и подсказки, как крутить любовь с собственным механиком. Коридоры были выкрашены в грязно-зеленый цвет, захваты для рук и ног не первую неделю нуждались в чистке. Корабль ревностно экономил воду, используя для сброса тепла пассивные радиаторы вместо испарителей, поэтому воздух был горячее, чем любила Наоми.
