– Уже ушли, – ответил корабль, и связь прервалась.
Наоми послала запрос на «Королеву». Та ответила без заминки.
– Все вражеские орудийные платформы в этом полушарии деактивированы, – доложил молодой человек. – Окно в полчаса, пока что-нибудь выплывет на эту сторону планеты.
– Уходите, – приказала Наоми. – У нас рандеву на поверхности.
В ответ молчали так долго, что Наоми решила, будто пропала связь.
– Мы – ваше сопровождение, «Росинант». Делайте, что надо, мы будем здесь. Не годны для атмо, а то бы пошли с вами.
– Запрещаю, «Королева», – сказала Наоми. – Разгоняйтесь к вратам. Это приказ.
Через секунду расцвел большой и яркий дюзовый выхлоп «Королевы», и в просторном небе над Лаконией остался только «Росинант». Наоми огляделась. В воздухе висел дым, но никакая тревога не сработала. Ее амортизатор вернул одно медицинское предупреждение к норме, зато два других показывали повышение кортизола и давления. Никто в нее не стрелял, странное дело.
– Алекс? – позвала она. – Мы готовы к спуску?
– Проверяю, – ответил он. – Тот обломок подкосил нам аэродинамику, но… я справлюсь. Трясти будет адски.
– Меня не запугаешь, – сказала Наоми. – Спускай. Постарайся скорей.
На Лаконии под ними царила ночь. Было красиво. Кроме слабой биолюминесценции там, где далекое море встречалось с берегом, все тонуло в темноте. Единственный свет задернуло облачностью. Примерно так должна была выглядеть Земля до изобретения электричества. До первых спутников, до первых орбитальных челноков. До Марса. До Цереры. До Пояса. Сердце галактической империи смотрелось глухой пустыней. На Обероне и Бара Гаоне городов было больше. Земля хранила больше истории. И в каждом мире жила мечта о том, чем он мог бы стать.
Мечты – хрупкие строения. Титан и керамика держатся дольше.
– Капитан?
Она оглянулась на Яна. Мальчик. Он, пожалуй, был старше, чем она ко времени гибели «Кентербери» и первой встречи с «Росинантом», и все-таки он еще мальчик.
– Келфи, – ответила она.
– Я хотел спросить, нельзя ли вернуть мне контроль над связью, – сказал он. – Я… это ведь моя обязанность. Если вам…
– Извини. – Наоми сдала ему управление. – Старая привычка. Это было невежливо.
– Просто хочу быть полезным, – осторожно улыбнулся он.
– Ну вот, – перебил их Алекс. – Ближе нам не подобраться. И дальше тянуть бесполезно.
– Спускайся, – сказала Наоми.
Маневровые, включившись, затормозили корабль, позволив ему падать. Алекс развернул их обратно к укрытому облаками городу, который вращение планеты уже унесло на сотни километров, опустил нос книзу и взялся за управление. Маневровые снова взревели.
Меньше чем через минуту «Росинант» вошел в атмосферу.
Тереза, горбясь, протискивалась сквозь холодную сырость сточного тоннеля. Подмерзшая вода и грязь пачкали ей туфли и штанины. Расчищая вход, она подморозила руки, и пальцы уже начинали болеть. Забытые перчатки представлялись всего лишь самой недавней из ужасных ошибок.
За спиной скулила Ондатра.
– Я тебе говорила: возвращайся, – сказала Тереза. Собака не слушала, только теснее жалась к ногам. А за Ондатрой тяжело ступал и хрипло дышал Джеймс Холден.
Жижа под ногами стала гуще и плотнее. Еще немного, и Тереза выбралась на лед.
– Почти пришли.
– Здесь?
– На той стороне тоннеля.
– Нас оттуда заберут?
– Нет, надо будет подняться в гору.
– В гору, – повторил Холден. – Хорошо. Ясно.
В темноте перед ней парил серый овал размером с подушку. Выход завалило, но это ее не остановило. Тереза утаптывала и приминала снег, продвигалась на шаг и повторяла все сначала. Где-то в здании государственного совета сработала тревога. Охрана узнала о ее бегстве. Тереза надеялась, что сражение их отвлечет и даст ей время.
– Ты вся вымокнешь, – сказал Холден.
– Мне нужно выйти.
После этого он молчал.
Она проломилась в мир. Ограда здания осталась позади, впереди тянулась дикая местность. Холден выбрался медленнее, Ондатра держалась рядом с ним. Деревья втянули листья, а на стволы миллионами гладких масок налип снег. Все преобразилось. То же – и не то. Терезу впервые укололо сомнение. Это были ее места. Она их знала, изучила все дороги. То есть раньше знала.
