Дивные дела тех, кто стоит у подножек властителей. Никогда их не уразуметь простому уму.
— Послы от хана Тугоркана прибыли к тебе, — доложил ему боярин Чудин.
— Зови, — обернулся к нему Святополк.
Чудин мгновенно привёл в гридницу двух половчинов. В широких кожаных ногавках, в длинных полотняных сорочках сверху — из награбленного русского полотна, чёрные жёсткие волосы заплетены в тугие косицы, послы хана Тугоркана взирали горделиво поверх голов на присутствующих.
— Хан Тугоркан и хан Итларь желают с новым русским князем уложить ряд, — коверкая язык, проговорил один из них. — Пусть князь отдаст ханам новые пастбища у Торческа и Воиня. И ещё пусть князь пришлёт ханам тридцать тысяч коней, а ещё золота — сорок сороков гривен киевских, и ещё дев русских, и ещё...
У Святополка от удивления вытянулось лицо. Шутят, что ли, эти смуглые плосколицые степняки или в самом деле требуют отдать им половину Переяславщины и столько несметных богатств?..
— Где боярин Поток? — встрепенулся Святополк, — Захотели, а? — со страхом посмотрел он на Вышатичей.
— Я здесь, князь... я бегу! — Низкорослый, раскрасневшийся туровец как раз вкатился в дверь гридницы.
— Что должен делать киевский князь, а? Слыхал? И земли им, и табуны, и гривны...
— Да-да, — поджимали пухлые губы на безволосых лицах степняки. — Хан Тугоркан, хан Итларь, его брат хан Кытан...
Поток озадаченно чесал затылок, сопел.
— Разве киевский князь данник половчинов? — наконец спросил он, обращаясь к князю.
— Нет, не данник, Поток. Это наверняка. — Святополку понравились слова боярина.
— Тогда в поруб их. Пусть об этом помнят, — наконец отдышался Поток.
— А? Будут помнить! — довольно хохотнул Святополк.
— Нельзя в поруб, князь, — осторожно подступил к нему Ян Вышатич. — Хан Тугоркан и хан Итларь тогда соберут всех ханов и пойдут на Русь. Сметут все грады, все нивы. Разорят смердов.
— Чудин, а твой совет каков?
— Э-э... великий князь... оно, конечно... э-э... как решится, так и будет.
— Но ты на моём месте что сделал бы? А?
— Я? Я не могу быть на месте великого князя. Но, конечно, мир — есть всегда мир... Лучше, нежели брань.
— А ну-ка, в поруб их! — неожиданно разгневанно пристукнул ногой о половицы князь. — Я им покажу мир! Новый киевский князь не будет ханам половецким данником.
— В поруб нельзя, князь. Вели лучше посадить в посольскую избу под стражу, — вздохнул Чудин.
— Князь, не слушай неразумные слова. Половцы завоюют нашу землю. Собери дружину и иди в степь. Возьми старую дружину своего покойного стрыя[148] Всеволода, возьми бояр с отроками — и в поле половецкое, — загудел голос боярина Путяты. — Найдёшь там себе славу, Русской земле — волю.
— Сие дело, сие дело, — удовлетворённо прищёлкнул языком боярин Поток.
— Сколько можешь взять с собой рати, князь? — Путята отодвинул Чудина от князя и дышал Святополку прямо в лицо.
— Семь сотен.
— Семьсот! — разочарованно протянул Путята. — Имел бы ещё восемь тысяч, не одолел бы орды. Проси помощи у своего брата, у Владимира, значит, у Мономаха...
— Проси, князь, — утвердительно кивнул головой и Ян.
— У Владимира просить нельзя! — перебил его Чудин. — Победит половцев, заберёт и киевский стол.
— Без него не отбиться от половцев, — тихо, но твёрдо повторил Ян. — Половцы заберут наши нивы, полонят наших смердов и стада... Бояре пойдут за тобой, князь. Побьём половцев — с нашей помощью отобьёшься и от соперника. Без нас не усидишь и здесь. Выбирай.
Святополк забегал по гриднице. Править в Киеве — это не в Турове. Там о степняках и не ведают.
— А? — остановился он наконец перед боярином Потоком.
Боярина Потока даже пот прошиб от напряжённого раздумывания. Искал самую выгодную средину. Чудин тянет к миру, Вышатичи — к походу. Но, видать, правда на стороне сих велемудрых бояр. Они ведь давно зубы свои стёрли на княжеских советах. Да и у Потока уже появилось несколько погостов в Поросье. Половцы, конечно, их уже сожгли...
— Проси Владимира Мономаха, князь, — наконец отрубил боярин Поток. — А сего Чудина — гони прочь...
