Богатеет она, сытеет из года в год.
Навстречу игумену торопится черноризец. Высокую худую фигуру его облегала выгоревшая на солнце ряса, уже потёртая на груди и на локтях. Босые ноги с длинными костлявыми пальцами грязны, в сухих струпьях. Откуда это торопится отец Нестор?
— Беда катится к нам, владыка! — ещё издали обращается он к игумену Ивану. — Половцы! Двинулись вежи половецкие на нас. Хан Итларь с ордой, Тугоркан с ордой...
— Откуда знаешь? — Иван ускорил шаг навстречу Нестору.
— Сообщил воевода Вышатич! Только от него иду. Прискакали верные люди из степи. Говорят, половцы уже под Торческом стали. Молвят, имели договор со Всеволодом, а нынче — нет Всеволода, нет и мира с русичами.
— Брат Нестор, имею к тебе доверие. Возьми лошадей. Поторопись к Турову. Зови скорее Святополка Изяславича. А мы киевлян будем молить, дабы дружину собрали. Ох, чёрная беда движется на нашу землю...
— А Владимир Мономах, владыка?
— Увестил его. Уступил брату своему старшему.
Нестор вздохнул.
— На том и стоим, брат Нестор...
Днём и ночью ехал ко граду Турову, в землю дреговичскую. Останавливался на короткую передышку в монастырях, менял там лошадей и вновь трогал в путь. Дорога шла через Вручий-Волынский, чрез болотистые леса земли деревлянской. Далеко спрятался князь Святополк от неверного ока киевского князя. Врасплох не достать ни мечом, ни копьём.
Вскоре Нестор остановился вблизи реки Припяти. Широко, полноводно разлила она свои весенние воды. Затопила луга, озерки, болота с низкорослыми, кривыми соснами.
Град Туров — самый большой на земле дреговичей, раскинувшийся вдоль полноводной Припяти. Но не знал Нестор, с какой стороны подъехать к Турову. Куда ни ткнётся — везде вода. Решил искать здешних поселян.
Целый день кружил узкими лесными дорогами и тропинками, пока не добрался до какого-то жилья. Забрызганный грязью, измученный объездами, обходами омутов и болот, появился он на улице небольшого посёлка, разбросавшего свои избы на широкой лесной поляне.
Деревянные рубленые избы под высокими гонтовыми крышами теснились одна к другой, стена к стене, к длинным хозяйственным постройкам, которые сходились полукругом и замыкали с трёх сторон двор. Для ограды с воротами оставалась четвёртая сторона. Вдоль улочки под стенами и заборами плескались в лужах пятнистые свиньи с рогатками на толстых шеях, дабы не могли рыть глубокие ямы в земле и лишь на поверхности её собирать прошлогодние жёлуди да листья; гоготали и сокотали гуси, утки, куры... Забрызганные грязью, перемешанной со свиным и коровьим помётом, они везде разносили вонючую жижу, в которой копошились. От этого казалось, что весь посёлок погряз в нечистотах. И странно было Нестору, что белокожие светлоглазые люди, спокойно хлопотавшие на своих дворах, не испытывали неудобства от пропитавшего всё вокруг этого одуряющего зловонного запаха.
— Что за оселище сие? — Нестор остановил своих лошадей рядом с невысоким кряжистым мужиком, обтёсывающим топором брёвна возле своих ворот.
— Что? — разогнулся плотник и светло-голубыми глазами посмотрел на монаха.
— Как село называется? — Нестор спрыгнул с повозки и подошёл к нему ближе.
— Дрягва. Дреговичи мы есть.
— А чьи будете — боярские или княжие?
— А будем мы боярина Потока людзи. Аты откуль будзешь, што не ведаешь нас?
— Из Киева, брат.
— Небачка!.. 3 такого далека!
— Но как увидеть вашего князя Святополка? К Турову ещё далече?
— Навошто табе наш князь? — насторожился мужик.
— Послал к нему игумен Печерской обители. Слыхал, может?
— Как не слыхати!.. Кали так, то сення яго убачиш. До нашего боярина у гости приеде. С дружиною своею, на игрища.
— Какие ж сие игрища?
— Вечером начнутся игрища, жён сабе умыкать будзуть мужи и хлопцы.
— Не по христианскому закону живете, брат, — удивился Нестор. — Яко поганые язычники. Жён красть, яко злодеи, супротивно закону Божьему.
— Сами сабе законы творымо, сябре. Яко дяды и батьки наши. На то и есть обычай стародавний. А жён и дзявчат умыкают по их же воле. На тое игрища и робяцца, кабы пабачицца и домовицца. Хе-хе! Каб по сердцу и по доброй воле... Хе-хе...
