– Ну, попадешь ты когда-нибудь ко мне в лапы, – угрожающе говорю я.
– Ым, – отвечает Рис и наставляет на меня локоть.
Это означает, что он не собирается попадать ко мне в лапы.
– Пусть не возвращается! Нам такой ребенок не нужен! – говорит Мама.
– И не вернусь! – кричит Рис. – Бабуся, одевай меня!
– Будешь жить у нас, внучек, – говорит Бабушка, утепляя своего любимца шерстью, нейлоном и мохером.
– Что, съели? – корчит нам рожи Рис. – Папа – бык, а Мама – лама!
– Рис-Барбарис Объелся Дохлых Крыс! – не выдерживает Мама.
– Родители беспризорника! – не теряется Рис. Это уже Бабушкины штучки.
– Когда-нибудь мы останемся с тобой один на один, – обещаю я, пытаясь выудить Рисово ухо из мохера.
Бабушка немедленно прикрывает своим телом внука.
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! – доносится глухо из-за Бабушки.
По дороге в кино мы с мамой говорим о Рисе.
– Это все ты. Распустил ребенка, – говорит Мама.
– Наоборот. Виновата ты. Совсем не занимаешься ребенком, – говорю я.
– Ты отец. Ты должен быть авторитетом для сына, а он тебя в грош не ставит, – говорит Мама.
– А ты мать. Ты должна учить его всему. Бери пример с волчицы. Как она натаскивает своих волчат, – говорю я.
Совет брать пример с волчицы всегда сердит Маму.
– Сам ты коршун! – кричит Мама – И бабушка твоя коршуниха! И дедушка беркут! Вся ваша семья хищные пернатые!
– Хищники живут парами, – говорю я. – Если ты живешь с хищником, значит, и сама хищница.
– Ах, вот как! Значит, я хищница?
– По логике вещей.
– Я это знала… – Мама начинает тереть глаза. – Я давно догадывалась, что ты меня за человека не считаешь.
– Но ты ведь сама начала… Будь же логичной. До конца.
Но Мама не хочет быть логичной до конца.
– Да, зверь… Теперь я окончательно убедилась. Бык. Правильно сын тебя называет. Ты бык… которые в горах живут… Забыла, как называются… С длинной шерстью…
– Як, что ли?
– Да! Як!
– Но яки довольно мирные животные.
– Зато ты свирепый! Ты бешеный як – вот ты кто!
– А ты… ты… горная кошка. Гепард!
– Ну что ж, до свиданья, як.
– Всего доброго, гепард.
На этом мы расстаемся. Мама едет к своим родителям, чтобы рассказать во всех подробностях, какой Рис хам, какой ее муж як и какие мои родители пернатые хищники. А я еду на тренировку в спортивный зал, чтобы, кидая через себя чучело с опилками, немного успокоиться, хотя в целях экономии спортинвентаря нам не разрешается тренироваться по воскресеньям.
Тем не менее вечером мы, все «пять штук», опять в сборе Сначала все дуются друг на друга, смотрят исподлобья (за исключением, конечно, Дедушки, который, как всегда, сидит с личиной дипломатического представителя), обмениваются репликами. Но постепенно взаимные упреки между Мамой и Бабушкой – с одной стороны, между Рисом и Мамой – с другой переходят в прочный мир, потом в горячую дружбу, и вскоре все заканчивается перекрестными поцелуями. Дедушка, оказывается, все время был на стороне Риса и только маскировался под дипломатического представителя из ООН. Дедушка катает Риса на спине, позволяет дергать себя за нос, накручивать на пальцы волосы, душить, щипать и подвергать другим пыткам. Причем эти пытки, видно, доставляют Дедушке удовольствие.
Только я один не иду на всеобщее перемирие, и это окончательно сплачивает всех. Мама, Рис, Дедушка и Бабушка закрываются на кухне и приступают к чаепитию. Оттуда несется гвалт, из которого ничего нельзя понять, но я ясно представляю себе всю картину. Рис опять возлежит на Бабушкиных коленях в наглой позе римского императора, а Бабушка, Мама и Дедушка наперебой пичкают его тортом, печеньем, шоколадом, вафлями, вареньем…
– Дрянь! Гадость! Я это не люблю! – доносится до меня придушенный голос Риса, потому что его рот набит до отказа.
Я лежу в спальне на диване и читаю газету «Советский спорт», но буквы прыгают перед глазами, я ничего не понимаю, а по спине у меня гуляют мурашки, как перед ответственной схваткой. Наконец я не выдерживаю и иду на кухню.
– Это когда-нибудь прекратится? – спрашиваю я, стараясь быть спокойным.
– Иди, иди, сынок, не волнуйся. Почитай газету, – говорит Бабушка – Ребенку надо покушать. Мы никогда ему не даем спокойно покушать. Смотри, какой он бледный…
