Фразу «Вот и все пять в сборе» Рис обычно произносит во время традиционного воскресного обеда. С этого все и начинается. Бабушка кладет на стол вилку или ложку, в зависимости от того, что у нее в этот момент находится в руке, и начинает жалостливо гладить Риса, возлежащего у нее на коленях, по голове.
– Твоя правда, сынок, – говорит Бабушка. – Посмотри на своих папу и маму, посмотри. Хоть в воскресенье увидишь родителей. Бедняжка, с таких лет лишиться родительской ласки.
В этом месте Бабушка тяжело вздыхает и еще жалостливее гладит внука.
– Я беспризорник! – объявляет вдруг Рис.
– Перестань, глупышка, – говорит Бабушка. – Какой же ты беспризорник? У тебя все-таки есть папа и мама.
– У меня нет папы и мамы, – не соглашается Рис.
– Нет, у тебя есть папа и мама, – продолжает настаивать Бабушка.
– Не-т-т-у-у-у, – тянет Рис фальцетом уже с некоторой примесью баса и запускает пятерню в большую красную розу на торте.
– Зачем ты так говоришь? – спрашивает Бабушка. – А то мама с папой бог знает что подумают. Скажут, это я тебя научила.
– Меня родила Бабушка! – вдруг заявляет Рис.
Приблизительно в этом месте первой не выдерживает Мама, потому что из всех нас у нее самые слабые нервы.
– Это черт знает что! – кричит Мама и с силой бросает на стол какой-нибудь предмет сервировки. – Когда это кончится?
– Это кончится тогда, когда у ребенка будут отец с матерью, – немедленно отвечает Бабушка, – один на соревнованиях, другая на заседаниях, а ребенок беспризорный! Правду он говорит!
– Это не ваше дело!
– Мое! Я ему пока бабушка!
– А я пока мать!
Дедушка, который из всех нас самый обходительный, пытается устранить конфликт между свекровью и невесткой мирным путем. Лицо у Дедушки становится как у дипломатического представителя, то есть не понять, на чьей он стороне, и Дедушка произносит речь, которая почти всегда состоит из следующих слов:
– Ну хватит… хватит… в самом деле…
С бесстрастным лицом Дедушка качает головой, даже пытается умиротворяюще дотронуться рукой до Мамы и Бабушки, но его дипломатические усилия не приносят никакого результата. Перепалка все разрастается.
Когда крик достигает апогея, Рис вдруг грохает по столу испачканным кремом кулаком и кричит:
– Тихо! Прекратить базар!
За столом мгновенно воцаряется тишина. Все уже неоднократно слышали от Риса это сильное выражение, но оно неизменно производит впечатление.
Я самый спокойный человек в семье, потому что являюсь борцовским тренером и, чтобы поддержать форму, утром обливаюсь холодной водой, но, по-моему, никто, даже борцовский тренер, обливающийся холодной водой, не вынесет из уст пятисполовинойлетнего младенца слов: «Тихо! Прекратить базар!»
– Выйди из-за стола, – спокойно говорю я.
– Ым, – отвечает Рис, намахивается на меня локтем и опять залезает пятерней в торт. Он ощущает мощную молчаливую поддержку Бабушки.
– Выйди! – еще спокойнее говорю я.
– Ым! – отвечает Рис невнятно, так как его рот до отказа набит тортом.
– Даже в воскресенье не дают ребенку нормально поесть, – говорит Бабушка.
– Ты посмотри, во что они его превратили! – кричит Мама, обращаясь ко мне. – Это же законченный хам!
Я и сам вижу, что это законченный хам.
– Выйди! – еще раз говорю я, по-прежнему спокойно, но по моей спине уже пробегают мурашки, как всегда бывает на соревнованиях перед решающей схваткой.
– Ну хватит… хватит… В самом деле, – говорит Дедушка, и непонятно, на чьей он стороне.
Побеждаю, конечно, я, потому что я мастер спорта по классической борьбе. Я просто-напросто выдергиваю хама из-за стола, как редиску из грядки, отношу в спальню и кидаю на кушетку.
– Ой-ей-ей! – вопит, брыкаясь, Рис. – Он мне руку отвинтил!
– Не смей бить ребенка! – кричит из кухни Бабушка.
– Поддай этому хаму как следует! – кричит Мама.
– Ну хватит… хватит… В самом деле, – говорит Дедушка, слегка повысив голос, и снова непонятно, на чьей он стороне.
Воскресный обед безнадежно испорчен. Скатерть на столе скомкана, по комнате разбросаны куски торта.
Мы с Мамой демонстративно собираемся в кино. Бабушка и Дедушка тоже намереваются уйти – домой.
– Поедем, Рисок, к нам, – говорит Бабушка Рису, измазанная кремом физиономия которого выглядывает из спальни. – Нет у тебя родителей.
