«Не может быть… Такого не может быть. Наверное, я ещё сплю…»
Эрлин зажмурился. Когда он открыл глаза, голубые стены пещеры снова искрились серебристыми бликами, но по реке по-прежнему плыли трупы. Эрлин не сразу понял, что в этой страшной картине кажется ему совершенно неестественным. Волосы! Они не могут оставаться в воде неподвижными! Косы не могут лежать на плечах, как приклеенные, тем более, что тут такое течение…
«Глупец! — Эрлин с размаху хлопнул себя по лбу. — Это отражения! Это же аллюгиновая пещера, и вода в реке содержит много аллюгина. Здесь время от времени проступают образы умерших. Вот оно, царство Ханнума… Обитель мёртвых».
Эрлин вспомнил один из своих разговоров с Гинтой. «Почему в этих зеркалах у мёртвых открытые глаза? — спросил он, когда она объясняла ему, что такое аллюгин. — Эта красавица рядом с «богом» кажется живой. Она как будто смотрит на нас…» — «Большую часть жизни человек бодрствует, — ответила Гинта. — А тонкое тело человека живёт дольше, чем гинн. Оно противится разложению и пытается сохранить образ того, кто жил, а не того, кто умер. Так говорят белые тиумиды. А что касается этой женщины, то явно сохранилась её каменная статуя. Образ в камне, который держит её суннао в Среднем мире, влияет на её образ в аллюгине». — «Может, лучше сжигать мертвецов? Их суннао больше не будут появляться в аллюгине, и его можно будет как-нибудь использовать. И люди перестанут бояться глубоких пещер. Туда ведь иногда приходится спускаться за целебной водой…» — «Суннао мёртвых питают аллюгин, — возразила Гинта. — Без этого он разрушается, а он необходим Эрсе. Эта субстанция нужна нашей ангаме, как нам с тобой нужна, к примеру, лимфа. Постоянно кто-то умирает — люди, звери, и частицы их тонких тел должны на какое-то время задерживаться в аллюгине Эрсы. Всё сущее, уходя, должно отражаться в нём. Даже растения… Но их тонкие тела слабее, и они очень редко становятся видимыми. К целебным источникам в глубине гор ходят белые тиумиды. Привратники Ханнума не боятся его шуток. Он это знает. Наверное, потому и не старается их напугать».
— Меня тебе удалось напугать, владыка Нижних пещер, — сказал Эрлин. — Но я знал, куда иду. Я понимаю, это дерзость — явиться сюда в надежде вернуться обратно, но надежда — единственное, что у меня осталось. Я даже толком не представляю, что я здесь ищу, но я должен был что-то сделать. Она умирает. Никто не знает, как её спасти… Я не могу бездействовать. Многие верят в мою божественность, и я привык играть роль бога. В легенде сказано: для того, чтобы спасти свою возлюбленную, солнечный бог спустился в царство мёртвых за чудесным зеркалом Ханнума. Я всего лишь человек, но я здесь. Я даже не знаю, как отсюда выбраться. Я полностью в твоей власти, Ханнум. Врата твоего царства уже открыты перед моей супругой, но она так юна. Она могла бы дать жизнь другим. Если она проживёт долго, у тебя будет больше подданных. Помоги мне, повелитель мёртвых.
— Тебе нужно моё зеркало — бери, — ответил бог. — Вон сколько зеркал. Возьми любое.
Он был внизу. Он смотрел на Эрлина сквозь пронизанную светом воду, которая колебалась, искажая черты его узкого бледного лица.
— Но мне нужно не любое, а то, о котором мечтает каменный бог. Тогда он отпустит её душу.
Эрлин сообразил, что видит своё собственное отражение. Он разговаривал сам с собой… Или нет? Он же явственно слышал чей-то голос… Его знобило, болела голова и хотелось пить.
«Наверное, у меня бред», — подумал Эрлин, напившись и ополоснув лицо. Вода была на редкость вкусная. Он сроду такой не пробовал. Вода с аллюгином… Ну и ладно. Выбирать не приходится. Эрлин почувствовал, что его нестерпимо клонит в сон.
«Я не выспался, надо отдохнуть», — решил он.
И тут же почему-то расхотел спать. Усталости как не бывало. Он поплыл дальше, опустив лицо в воду. Внизу колыхались длинные чёрные водоросли, резвыми стайками проносились разноцветные рыбки.
«Откуда они здесь?» — удивился Эрлин.
В следующее мгновение он увидал под собой огромное круглое лицо с полуоткрытым пухлым ртом. Каменный великан, лежащий на дне Наулинны… Когда-то они с Гинтой ныряли там вдвоём. Она ещё сказала, что одна бы второй раз не решилась… Эрлин знал — это не маррунг, и бояться нечего. Он нырнул и вдруг обнаружил, что голову статуи венчает шлем с высоким гребнем. Да это же «болотный великан»! Тот, которого остановила Гинта. Суровое бородатое лицо смотрело на Эрлина с презрительным равнодушием.
