Наступила Ночь Камы, но война не закончилась. Варны ещё три раза пытались атаковать северные мины, но сейчас все знали, откуда ждать нападения, и боевые дайверы, часть которых осталась в Ингамарне, разделывались с дикарям, едва они начинали передвижение через Спящие Земли. Выследить Тагая так и не удалось. Его приспешников тоже. Они или затаились где-то в глуби восточных лесов, или вернулись в Валлондол. Там тоже продолжались бои. Воевать в темноте была гораздо труднее, тем более что варны в отличие от людей видели в темноте хорошо.
Незадолго до Великой Ночи Даарн привёз в Ингатам Мину. Она должна была скоро родить.
— Гинта, извини, сейчас не до меня… Но я хотела быть поближе и дому. И к тебе. Ребёнок родится в период владычества Камы, и у него будет слабое нао. В последнее время мне нездоровится. И страшно. Я там одна, Даарн появляется редко. Он ведь должен воевать. Я знаю, сейчас и без меня забот хватает. Война…
— Престань, — Гинта обняла подругу. — Война скоро кончится, а жизнь твоего ребёнка только начинается. Ты должна сейчас думать прежде всего о нём.
На восьмой день Великой Ночи Мина родила смуглого кареглазого мальчика. Ребёнок был абсолютно здоров, но Гинта на всякий случай проверила его нао и первые несколько дней делала ему массаж, укрепляющий тонкое тело.
— Я назову его Гильдар, — сказала Мина, любуясь своим первенцем. — Мы с Даарном договорились: если родится девочка, назовём её Гинта — в твою честь. Даарн считает, что обязан тебе не только жизнью, но и тем, что его судьба сложилась так удачно… А если мальчик, пусть будет Гильдар. Это имя родственно твоему, только звучит по-валлонски. К тому же это легендарное имя. Так звали одного из друзей Ральда Прекрасного. Скорей бы Даарн узнал, что у него родился сын! Скорей бы закончилась эта проклятая война.
— Она и так скоро кончится, — заверила подругу Гинта. — А Даарну уже всё передали.
Таома с удовольствием помогала юной матери ухаживать за младенцем. Гинту это радовало. Нашествие белобрысых великанов, птицы-демоны, которые беспрестанно кружили над замком, полчище живых статуй — всё это настолько выбило старуху из колеи, что Гинта уже начала опасаться за её рассудок. Теперь все мысли старой няньки занимал новорожденный. Она повеселела и даже больше не жаловалась на боли в суставах. Засыпая по вечерам, Гинта слышала, как Таома поёт малышу песни, которые когда-то пела ей, — Мину с ребёнком разместили в соседних покоях. Слушая эти песни, Гинта на время забывала о том, что сейчас война, а вокруг царит кромешная тьма… Ночь Камы. Период её господства, который она хочет продлить до бесконечности.
Иногда в безветренные дни Амнита, Гинта, Мина и Таома с маленьким Гильдаром на руках выходили в голубой дворик. Диуриновый хель был единственной статуей, уцелевшей после битвы с варнами. То ли изваяние божественного зверя не подчинилось повелителю камней, то ли Диннар не захотел его трогать… Так или иначе, Гинта радовалась, что её любимый дворик остался целым. Акавы и фиссы отгораживали его от унылого, обезображенного сада, и он казался маленьким островком прежнего Ингатама. Гинта знала — после войны ваятели снова украсят сад. Возможно, здесь будет ещё красивее, чем раньше, но этот дворик должен остаться таким, какой он есть. Это кусочек её детства. Они вчетвером сидели на бортике фонтана. Статуя светилась мягким голубым светом, старая Таома, укачивая смуглого младенца с валлонским именем, тихо напевала какую-нибудь из своих песен. И хотя за белыми стволами акав виднелся разорённый сад, на этом маленьком сказочно-красивом островке Гинта чувствовала себя защищённой.
Ей часто казалось, что у неё не было детства. Оно действительно слишком рано кончилось. Раньше, чем у большинства её ровесников. Впрочем, какая разница? Рано или поздно всё кончается. В человеческой жизни всё имеет своё начало и свой конец. Всё проходит. А вот Кама хочет создать вечное царство. Мир бессмертных каменных созданий, способных периодически изменять форму, совершенствовать свой облик. Возможно, это будет царство подлинного совершенства… Нет! Ничего этого не будет! Никто, кроме Трёхликой, не хочет этого бездушного совершенства… А почему, собственно, бездушною? Ведь у этих каменных созданий будут души, а существо, наделённое душой, способно любить. Люди жалеют, что нельзя жить и любить вечно. То есть, можно, конечно, но каждая конкретная жизнь коротка. Мало кто помнит прошлую и абсолютно никто не знает, какова будет следующая. Не лучше ли навсегда поселиться в одном вечном и неуязвимом теле?
