Эрлин нахмурился, и, немного помолчав, заговорил снова:
— Этот род не угас, потому что у Вальга, сына Ральда, был ещё один сын — Вальгам. В тот день пятнадцатилетний Вальгам, как и большинство мужчин посёлка, отправился на охоту. Лирны делали запасы на период Великой Ночи. Вельхейм, которому в начале весны должно было исполниться двенадцать, уже вовсю охотился вместе со старшими, но на этот раз он остался дома. Кажется, ему нездоровилось. Услыхав взрывы, охотники вернулись в посёлок. Они нашли только трупы и разрушенные, обгорелые дома. Тогда Вальг, сын Ральда, которого уцелевшие лирны избрали своим вождём, сказал: «Похоже, в этой стране и даже вблизи неё мы так и не найдём пристанища. Остаётся нам уйти далеко в горы. И если боги будут к нам благосклонны, они приведут нас в место, пригодное для жизни». Боги оказались благосклонны к лирнам. Приближалась Великая Ночь. Усталые, отчаявшиеся путники уже потеряли надежду на спасение, и вот однажды во время привала Вальгу, сыну Ральда, приснился чудный сон. Как будто на охоте он встретил огромного харгала. Вальг уже было приготовился к схватке, но зверь сказал ему человеческим голосом: «Не хватайся за оружие, лучше следуй за мной». На этом Вальг проснулся. Утром, когда беглецы решали, в какую сторону им пойти, юный Вальгам заметил вдалеке харгала, бегущего по крутой горной тропе. Туда путники и направились. Вскоре они увидели впереди какой-то странный свет — как будто где-то далеко над горами засияла радуга. А горы обступали их со всех сторон — огромные, неприступные. И тут они опять заметили фигурку харгала, скрывшуюся в одной из глубоких пещер. Люди последовали за зверем и оказались в длинном тоннеле. Они ещё долго шли по горным тропам, карабкались по склонам, а странный радужный свет сиял впереди, становясь всё ярче и ярче. Уже вот-вот должна была наступить Великая Ночь, и в горах даже днем царили сумерки. Как же обрадовались измученные беглецы, когда однажды, преодолев высокий перевал, очутились в прекрасной долине, которая сперва показалась им ледяным царством. Как вы уже догадались, это был не лёд, а камень диурин. Он ярко горел всю Великую Ночь, освещая долину и ближайшие горы, что помогло переселенцам холодной и тёмной зимой обосноваться на новом месте. Гинта, это и было то самое царство горных озёр, которое мне так часто снилось. Мой народ жил там почти двести лет, отгородившись от всего мира. Лирны обиделись на своих соотечественников и не хотели к ним возвращаться. До прошлой зимы никто не знал о нашем горном селении. Ни нумады Сантары, ни абеллурги Эриндорна. Только семь лет назад Айнагуру стало известно о его существовании. А лирны, вернувшиеся с охоты двести лет назад, не знали, что прекрасный Вальхейм похищен. Нигде не обнаружив его тела, они решили, что он погиб, когда гвардейцы взорвали дом Вальга. В конце концов, не нашли ещё несколько человек, которые действительно погибли при взрывах.
Итак, лирны уши далеко в горы, а Вальхейма доставили в эриндорнский дворец. Его ввели в состояние найямы, заставили забыть прошлое и внушили ему, что он солнечный бог Эрин. В общем, сделали с ним то же, что и семь лет назад со мной. А весной, с восходом солнца, он появился перед народом, который был восхищён его красотой. Его сходство с потомком водяных богов никого не смутило. Все же знали придуманную Айнагуром легенду о добром солнечном боге Эрине и его злом брате-близнеце, водяном демоне, которого он победил, после чего и пожелал явиться к людям. Абеллурги говорили: если люди не разгневают Эрина, почитая, как богов, всяких там демонов, если они докажут Пресветлому свою любовь и преданность, то он, может быть, навсегда останется на земле. Вернее, будет в каждом цикле рождаться вновь, являться к людям прекрасным отроком и проживать среди них пору цветущей юности, постоянно радуя их своей красотой. Айнагур был почти уверен, что у него всё получится так, как он задумал. К тому времени он уже провёл множество экспериментов, создавая живые организмы по заданной схеме. «Живой бог», роль которого прилежно исполнил прекрасный Вальхейм, прожил в Солнечном дворце до двадцати двух лет, а в начале нового цикла, после своей «временной смерти» опять явился людям двенадцатилетним отроком. Видевшие «бога» в начале предыдущего цикла были поражены, став свидетелями такого чудесного «возрождения». Они же понятия не имели о том, каких высот уже достигла наука абеллургов. Народ не звал, что смерть «бога» вовсе не была временной и в новом цикле к ним явился уже не он, а его копия. Я могу только приблизительно объяснить, как a6eллурги из цикла в цикл делали эти копии. Всё это слишком сложно, а я никогда особенно не увлекался естественными науками. Я же техник. Насколько я понял, абеллурги тоже научились ловить то, что вы называете суннао. Они изобрели прибор, который может, выражаясь более простым языком, снимать с любого существа или предмета фионовую, то есть, световую копию. Диннар оказал, что эти копии являются как бы очень слабыми суннао. Куда более тонкими, чем те, которые вызываете вы, нумады. Фионовые копии живых существ имеют в своём составе тончайший слой наомы. А недавно они научились делать с этих фионовых копий другие световые копии, которые уже не содержат наомы… Или почти не содержат, я толком не понял. Это и есть те мои изображения, которые при помощи специальных приборов показывают в храмах и святилищах Сантары. Приборы, естественно, люди не видят. Они видят только меня. Впрочем, народ сейчас уже не так легковерен. Когда я езжу по Валлондорну и люди спрашивают, как это я умудряюсь являться им сразу в нескольких местах, я говорю, что всё это фокусы моих абеллургов, которые весьма сведущи в разных науках и всегда стараются доставить моим подданным удовольствие. Это лучше, чем лгать.
