Беда началась с того, что ушли лоси. В них, сколько я себя помнил, недостатка никогда не было. Люди стреляют лосей редко и, как рассказывают всезнающие следы, тайком от других людей. Так что для нас лоси были основной пищей. Но когда лоси неожиданно пропали, нам, чтобы прокормиться, пришлось уйти на большой круг, на несколько дней, и ночевать, а вернее, дневать, там, где доведется. Вернулись мы сытые, довольные и уверенные в своей силе, как всегда бывает после удачной охоты. В лог шел человеческий след. Но сколько таких следов встречали мы на бесконечных охотничьих тропах. Сами-то следы безопасны. Тем более, что обратный след был рядом. И мы не обратили на него особого внимания. Не обратили внимания и на то, что исчез убитый вожаком трехлеток. Видимо, сказалось то, что мы чувствовали себя слишком уж сильными. Не по-волчьи сильными. И оказалось, что зря…
Кто может сейчас доказать мне, что нет в мире какой-то высшей справедливости. Вожаку нельзя было убивать того глупого трехлетка. И вообще ни одному существу в мире, тем более существу, правящему себе подобными, нельзя убивать для того, чтобы сохранить свою власть.
По трупу трехлетка люди нашли наше логовище. Они и раньше, бывало, заглядывали по непонятным своим надобностям (для нас, волков, непонятным) в лог. Но старые следы были, как правило, заметены снегом. Новых бывает не так и много — ходим мы обычно след в след. Да и не каждый отличает следы волка от следа собаки, хотя это очевидно — у собаки между пальцев растут волосы. Но на этот раз человек стал присматриваться, чего он не делает в обычной своей беспечности. И присмотревшись, все понял, прочитал, как по книге.
Люди выследили нас, устроили облаву. И стая погибла в ней. Знаете, натянут веревку с красными флажками, трепещущими, словно пламя на смолистых ветвях. Ни один волк под эту веревку не поднырнет, как не умеет нырять в огонь. Так заложено в нашей природе и трудно в этом кого-то винить.
Мы уходили от загонщиков в одну сторону, только в одну, в которую могли, а точнее, смели пойти: к тупому концу лога, к самой горловине, где, как потом оказалось, ждали нас люди с ружьями, стрелки. Уходили туда молча, чувствуя, что выхода там нет, но не имея перед собой другого пути. А наверху, по всем обрывистым краям — флажки, флажки, флажки… До сих пор помню, как хищно и страшно они колышутся на ветру, словно протягивают к нам свои острые языки, желая ужалить, обжечь…
Да, было страшно! Было очень страшно чувствовать близкую гибель. Я чувствовал ее так же, как все другие волки. Погибшие волки… Сам спасся чудом. В безумной на первый взгляд затее я попытался выскочить наверх в самом недоступном месте, там, где над обрывом навис большой снежный козырек сугроба. Должно быть, там тоже были флажки, но я их еще не видел, я карабкался наверх, упираясь в ползущий под пальцами снег, карабкался и никак не мог вскарабкаться, терял силы, но все же карабкался…
А крики загонщиков все ближе и ближе, все яснее и яснее слышится стук палок по стволам редких в логу деревьев, по камням. А я все карабкаюсь из последних сил. И тот сугроб, что нависал сейчас наименьшей угрозой над головой, упал, придавил меня и сшиб. Никогда не ожидал от снега такой силы и мощи. Она, эта сила, ударила меня под лапы, понесла, поволокла, закувыркала, раздавив мощным прессом все мое желание к сопротивлению. Сознания я не потерял, хотя задыхался, но понял, что только в этом несчастье — мое спасение. Понял, ха-ха… Конечно же, это только сейчас я так думаю, а на самом деле я просто не мог пошевелить лапой — кончились силы, унесенные волшебством ужаса.
Обвал сугроба не только смел меня одного, он смел еще и мои следы, вот почему загонщики прошли мимо. Один из людей едва-едва не наступил мне на хвост. Если бы случилось такое, я бы не вынес, со страха вскочил бы на ноги. Я бы погиб. Но случай тогда, как часто и потом, был за меня. Я почувствовал, как нога человека провалилась в снег, рыхлый после обвала, всего на волосок от моего хвоста. И только когда стук и крики людей стали удаляться, я смог, хотя и не без труда, задыхающийся, выбраться из-под обвала. Казалось, еще целую вечность я простоял на лапах, дрожащих от усталости, страха, полностью потеряв силы, не имея возможности двинуться с места. Стоял, не веря, что ужас смерти прошел мимо меня, что он удаляется с каждым мгновением все дальше и дальше.
