— Я знаю. Я уже считаю себя таким же, как вы! Я хочу сказать: я тоже бунтарь!
— Да. Мы похожи друг на друга, — серьезно сказала она.
— Но я не уверен, смогу ли я осуществить свои планы. Я, право, неважно рисую. Мне кажется, что у меня хороший вкус к тканям, но с тех пор, как я узнал вас, возня с платьями опротивела мне. Сделавшись же мукомолом, я имел бы средства… книги, рояль, путешествия…
— Я буду откровенна и резка. Неужели вы не понимаете, что Миртл Кэсс любезна с вами не только потому, что ее отцу нужен для мельницы толковый молодой человек? Неужели вы не понимаете, что она сделает из вас, когда вы будете принадлежать ей? Ведь она заставит вас ходить в церковь и быть добродетельно-приличным.
Он смотрел на нее.
— Я не знаю… Наверное.
— Вы удивительно непостоянны!
— Что ж с того! Я рыба, вытащенная из воды. Не рассуждайте, как миссис Богарт! Как же мне не быть непостоянным, если я бросаюсь от фермы к портняжной мастерской, от мастерской — к книгам; если у меня нет образования; если у меня одна забота — заставить книги говорить со мной! Скорее всего меня ждет в жизни неудача. Я знаю, что иногда бываю неуравновешен. Но когда я думаю об этом деле с мельницей и… и о Миртл, тут нет никакого непостоянства. Я знаю, чего я хочу. Я хочу вас!
— Что вы, что вы! Оставьте!
— Мне нужны вы! Я уже не школьник, а взрослый человек. Мне нужны вы. Если я возьму Миртл, то лишь для того, чтобы забыть вас.
— Оставьте! Не надо!
— А непостоянны-то вы! Вы говорите, играете, но вы боитесь. Если бы мы с вами ушли навстречу бедности и я должен был копать канавы, разве это остановило бы меня? Нисколько. А вас — да. Я думаю, что вы могли бы полюбить меня, но вы не признаете этого. Я не говорил бы таких вещей, если бы вы не смеялись над Миртл и мельницей… Я должен пойти на это, потому что, узнав вас, я уже не могу сделаться просто портным. Разве вы справедливы?
— Нет. Пожалуй, что нет.
— Я вам нравлюсь? Скажите!
— Да… Нет! Оставьте… Я больше не могу говорить.
— Да, здесь, конечно, нельзя. Миссис Хэйдок смотрит на нас.
— Ни здесь и нигде. О Эрик, вы мне очень нравитесь, но я боюсь!
— Чего?
— Их! Моих властителей! Гофер-Прери… Дорогой мальчик, мы говорим глупости. Я нормальная женщина и хорошая мать, а вы… О, вы совсем еще зеленый юнец!
— Я нравлюсь вам! Я заставлю вас полюбить меня!
Она взглянула на него только один раз и пошла спокойной походкой, которая была на самом деле беспорядочным бегством.
Возвращаясь домой, Кенникот проворчал:
— Ты что-то очень дружна с этим Вальборгом!
— Да, мы дружны. Он интересуется Миртл Кэсс, и я вовсю расхваливала ее.
У себя в комнате она с удивлением подумала: «Я стала лгать. Я запуталась во лжи, в туманных рассуждениях и желаниях, а ведь я всегда была так уверена в себе!»
Она пошла в комнату мужа, присела на край его постели. Он сонно протянул ей руку из тепла одеял и украшенных фестонами подушек.
— Уил, право, мне надо бы съездить в Сент-Пол или Чикаго!
— Мне казалось, что мы на днях уже договорились об этом! Подожди, пока можно будет предпринять настоящее путешествие. — Он стряхнул сонливость. — Поцелуй меня на ночь.
Она добросовестно исполнила его просьбу. Он прижимал ее губы к своим невыносимо долго.
— Ты больше совсем не любишь своего бедного мужа? — просительно и ласково произнес он.
Приподнявшись, он нерешительно обнял рукой ее стройную талию.
— Что ты! Я тебя очень люблю.
Даже для ее слуха это звучало неубедительно. Почему она не может говорить с притворной страстью, как некоторые женщины?
Она потрепала его по щеке.
Он вздохнул.
— Мне жаль, что ты так устаешь. Как будто… Ну, конечно, ты слабенькая.
— Да… Так ты не думаешь, что мне… Ты считаешь, что мне следует оставаться в городе?
— Об этом мы уже говорили. Конечно!
Она побрела в свою комнату — маленькая робкая фигурка в белом.
«Я не могу говорить с Уилом, настаивать на своем праве. Он так упрям! А я даже не могу уехать и снова начать жить своим трудом. Я отвыкла. Он толкает меня… И подумать страшно, на что он меня толкает.
Страшно!..
Неужели этот человек, храпящий там, в духоте, мой муж? Неужели какой-то обряд мог сделать его моим мужем?
