- Я так понимаю, есть новости от германского консула? - насторожился Гусев.
- Нет. От Бэзила Кейва. Он заявил, будто ты объявил одностороннее перемирие и потребовал у меня сдачи власти, - нервно выпалил султан.
- В противном случае? - заинтересовался Гусев.
- Он вызвал батальон сипаев. Без помощи казаков я не удержусь и часа, - скорбно констатировал султан.
- Что говорят германцы?
- Форт не готов. Бюджет на ведение военных действий отсутствует. Не надо волноваться: Гусев дал слово защитить Занзибар - Гусев сдержит слово. Пусть Inselaffe (островные обезьяны) сделают очередную попытку, человек-смерть "надерет им их красные задницы".
- Никогда не слышал от германцев про красные задницы англичан, - удивился Гусев.
- Это их твой атаман научил. Он постоянно кормит ужином германских офицеров и инженеров. Они очень бережливые и не могут устоять. При этом германцы вынуждены каждый день заменять свой состав. Обычно, после пятого стаканчика, они понимают друг друга без переводчика.
- Каждый на своем языке они, одновременно, рассказывают, как уважают друг друга и не любят островных обезьян, - понятливо кивнул Гусев.
- Я могу быть уверен, что "человек-смерть" "надерет островным обезьянам их красные задницы"? - пристально посмотрел на Гусева Баргаш.
- Завтра же поговорю с британским консулом и удержу его от необдуманных шагов, - сухо ответил Гусев.
- Я могу надеяться, что меня сразу же поставят в известность о достигнутых договоренностях? - султан был явно недоволен ответом.
- Да, - коротко и достаточно резко отрубил Гусев.
Вошел охранник.
- Владимир Иванович, атаман приехал. Просил принять, пока остальные не подтянулись.
- Зови, - распорядился Гусев и выжидающе посмотрел на султана.
- Я буду тебе крайне обязан, генерал. Две крошечные страны могли бы объединить свои усилия..., я предлагаю заключить официальный договор, - Баргаш постарался максимально смягчить свой недавний холодный ответ.
Вошел атаман и султан поторопился распрощаться.
- Владимир Иванович, за янки можешь не волноваться, сидит на гауптвахте под охраной. Его казаки неделю назад поймали, хотел на рыбацкой фелуке улизнуть. Парусник поставили на якорь в небольшой бухте, рыбаков посадили в яму, можешь в любой момент спустить с наглеца три шкуры.
- Что так? Всего лишь "три шкуры"? Мягок ты стал до крайности, Флегонт Силыч, как я посмотрю! - усмехнулся Гусев.
- Я так понимаю, у нас неприятности, вернее, большие неприятности, или совсем точно "песец", как любит говорить Франческа. Поэтому нам потребуются хорошие отношения с США.
- Моя жена говорит "песец"?
- Постоянно.
- Про наш "песец"? Можно чуть подробнее?
- Я думал, что ты мне расскажешь, - удивился атаман.
- Да в чем дело?! - повысил голос Гусев.
- Британцы объявили всем, что мы сдаемся. Будто ты запретил нам открывать огонь, за возможность живыми вернуться на Гавайи, - растерялся Флегонт Силыч.
- Вот даже как!!! - нахмурил брови Гусев.
- Что там за песец?
- Он наступил давно. Как только англичане убили королеву, мы тут же оказались в глубокой жопе. Я отвратительно провел захват броненосца, было много жертв. Конфликт нарастал, возможность помириться с Великобританией стремительно уменьшалась. Выиграть у неё войну невозможно по определению. А тут... Приехал Клячкин и привез предложение. Крайне сомнительное, оскорбительное по форме и содержанию. Предложение... даже не от британского правительства, а от банкиров. Хоть какой-то шанс на переговоры. Я спрятал свою гордость в карман, и сделал первый шаг навстречу врагам.
- Кто меня убеждал, продержимся два года, и англичанам будет не до нас? Ты и Ершов!!! Я поверил! Ты убедил меня, убедил казаков, убедил крестьян! - атаман выпучил глаза, подошел вплотную и пахнул вчерашним перегаром.
- Худой мир лучше доброй ссоры!
- Тьфу на твоего Цицерона!!! У тебя, генерал, на островах тридцатитысячная армия, каждый солдат которой стоит двух или трех англичан. Ты сам говорил, что нам нужно проволынить два года. Потом англичане увязнут на три года в Африке. Пройдет девять лет с момента захвата "Центуриона", общественность перестанет нажимать на парламент. Тратить огромные средства? Зачем? - атаман чуть ли не дословно повторил доводы, которые он так часто слышал от Гусева.
