… И все-таки иногда разжимались эти скупые уста! Лучшим из греков — Пифагору, Солопу — сказано было такое, над чем мы по сей день ломаем голову.
Восток не пожелал научить их всему, что знал сам, не пожелал и предостеречь — возможно, в этом была своя мудрость.
Эллины были молодым народом древности; молодость и старость извилисто и прихотливо переплетались в Древней Элладе, давая самые причудливые созвездия и соцветия, не зря мифотворцы, почти по Мичурину, так охотно сочетали то, что в природе сочетаться не могло — в образах кентавров и минотавров!
Наука здесь развивалась скоро и бурно, на удивление потомкам. Своя, оригинальная, древнегреческая!
С меньшим удовольствием потомки замечают, что па раллельно шел и противоположный процесс вырождения, измельчения, гибели знаний, унаследованных, благоприобретенных, собранных по крохам, что восторг перед знанием и зверская к нему ненависть жили рядышком — отнюдь не всегда миролюбиво, что клич "Эврика!" звучал на краю пропасти…
В IV веке до н. э. жил в Афинах знаменитый философ Аристотель, учивший, что Земля есть неподвижный шар в центре мира. Другие-точки зрения казались ему даже смешными. Он пишет в трактате "О небе": "Не-" которые полагают, что Земля, хоть и находится в центре, но "крутится" и "движется вокруг оси, протянутой через Вселенную", как написано в "Тимее".
Не без яду, хоть к осторожненько!.. "Некоторые" были не кто-нибудь: имелся в виду сам Платон, в учениках которого Аристотель состоял, недругом сделался, но не смел слишком замахиваться на того, кого греки отказывались считать обыкновенным человеком, кого называли божественным 'Платоном.
Однако "Тимей"- сочинение Платона, и всякий грамотный грек понимал эти вежливые намеки.
Тут есть странность: обычно, излагая новую мысль, Платон обосновывал ее не мене въедливо и дотошно, чем его способный ученик. А в "Тимее" попросту заявлено, что Земля вертится — и никаких тому обоснований, В чем же дело?
А для Платона это не была новая мысль! Вдобавок и не его собственная, он до нее не додумался; вычитал.
Вычитал у пифагорейцев — последователей другого философа, Пифагора, жившего двумя столетиями раньше, в VI веке до н. э.
Вот с этими-то, думал Аристотель, можно уже вовсе не считаться и не стесняться. Он дает волю гневу: "Не ища теории и объяснений, а притягивая за уши наблюдаемые факты и пытаясь подогнать их под какие-то свои теории и воззрения… философы, известные под именем пифагорейцев, держатся противоположного взгляда: в центре, утверждают они, находится огонь, а Земля — одна из звезд — движется по кругу вокруг центра, вызывая смену дня и ночи".
Можно вычертить четкий график движения вспять — от знания к незнанию. Аристотель "поправил" Платона… Но Платон перед тем тоже ведь
"поправил" пифагорейцев, привел их воззрения в "благоразумный" вид, снисходя к наивности источников VI века… А пифагорейцы тоже наверняка "поправили" Пифагора, причем робея и заикаясь, отсюда невнятность: огонь в центре мира — не Солнце, иначе так и было бы сказано, Солнце в их системе, как и Луна, одна из планет, так что же сам-то Пифагор имел в виду под именем Гестии, центрального огня? Не исключено, что центр галактики!
Этого теперь не узнать.
В средневековой Европе авторитет Аристотеля сделался непререкаемым, можно было поплатиться жизнью за несогласие с ним. Отчасти из-за этого и понадобилось двадцать столетий, чтобы снова понять и доказать, что Земля вертится. Чтобы ценой мучений Галилея, костра Джордано Бруно наука могла сделать важнейший шаг вперед — к Пифагору!
Но Пифагор!.. Как мог он настолько опередить свое, да, кто его знает, возможно, и наше время?
А он ведь его не опережал. Он находился всего-навсего на уровне знаний своего времени. Образованный был человек — и только!..
Пифагор похож на нашего Ломоносова. Он был сыном камнереза с острова Самос. Такое происхождение сильно смущало греков: то они пытались приписать папашу Мпесарха к более знатному роду, то вовсе сбросить его со счета — делали папой Пифагора кого-нибудь из богов, либо его самого объявляли богом, на худой конец, полубогом…
