Глагол времен - страница 13

Шрифт
Интервал

стр.

За завтраком он ел сотовый мед, за обедом просяной или ячменный хлеб, вареные или сырые овощи… Жертвы богам приносил он необременительно, угождая им мукою, лепешками, ладаном, миррою… И даже когда открыл, что а прямоугольном треугольнике гипотенуза имеет соответствие с катетами (те самые "пифагоровы штаны"), он принес в жертву быка, сделанного из пшеничного тесга — так говорят надежнейшие писатели… Еще он учил так: растения домашние и плодоносные и животных, не вредных для человека, щадить и не губить".

На Индию указывает даже его диета!

Появившись в Италии, он увидел, что города "находятся в рабстве друг у друга, одни давно, другие недавно, и вернул им вольность, поселив в них помышления о свободе через своих учеников, которые были в каждом городе. Так он освободил Кротон, Сибарис, Катанию, Регий, Гимеру, Акрагант, Тавромений и другие города, а некоторым… дал законы… А Симнх, тиран Кентурии, после его уроков сложил свою власть и роздал свое богатство, частью — сестре, частью — согражданам. Даже луканы, мессаны, певкетии, римляне, по словам Аристоксена, приходили к нему".

Власть пифагорейских общин быстро распространялась по Италии и вызвала противодействие. Первым взбунтовался приютивший Пифагора Кротон. Философу пришлось бежать от заговорщиков. Города на пути один за другим отказывались его принять: "Мы знаем, Пифагор, что ты мудрец и человек предивный, но законы в нашем городе безупречные, и мы хотим при них жить, как жили, а ты возьми у нас, коли что надобно, и ступай отсюда прочь, куда знаешь".

Проводы ничуть не напоминали относительно недавнюю, почти триумфальную встречу.

Философ умер или погиб при невыясненных толком обстоятельствах.

От него, согласно БСЭ, осталось "систематическое введение доказательств в геометрию, построение планиметрии прямоугольных фигур, создание учения о подобии, доказательство теоремы, носящей его имя, построение некоторых правильных многоугольников и многогранников… учение о четных и нечетных, простых и составных, о фигурных и совершенных числах, об арифметических, геометрических и гармонических пропорциях и средних". В музыке "тоны, полутоны и еще меньшие части тона были осознаны у пифагорейцев с точностью, превышающей точность новоевропейской акустики".

Не так плохо для VI века до и. э.?

О пифагорейской астрономии почему-то ни слова. Хотя это прелюбопытная и презагадочная астрономия…

Пифагору принадлежит создание терминов "философия" и "космос", чего уже довольно для бессмертия!

Пифагореизм не исчез, но, наученный горьким опитом, ушел в подполье, оброс таинственностью и похоже, что дожил до настоящего времени, не желая больше себя обнаруживать. Никак не скажешь, что ранняя античность была уже вовсе избавлена от ненависти к науке, если пифагорейские общины были чуть ни поголовно вырезаны — и случилось это именно потому, что не позаботились о своей безопасности, о "крепостной стене" изоляции, были относительно доступны, никого не желали запугивать. От знаний, которые принес с Востока Пифагор," сохранились лишь крохи, но и этими крохами долго был сыт греко-латинский мир.

Основатель Китайской стены и владелец волшебных ворот Цинь Шихуанди однажды приказал сжечь книги и казнить всю научную интеллигенцию своей державы; 460 ученых-конфуцианцев были утоплены в выгребных ямах. Легко нынче отчитывать египетских жрецов и индийских браминов: из корысти, мол, оберегали свою власть и влияние. Да, по мере упадка образованности, дошло до чистопородной корысти, но сперва-то была благоразумная осторожность: наверное, лучше держать в ежовых рукавицах фараона или раджу, чем падать под ножом или пускать пузыри в яме?

Откуда взялись страх и ненависть — это другой разговор, но они были — ненависть и страх, они продиктовали необходимость изоляции со всеми, как говорится, вытекающими последствиями.

Если без прессы, книгопечатания, коллективных международных усилий ученые Европы никогда не могли бы получить и понятия об электрохимической батарее, откуда взялась она у малюсенького народца, обитавшего до п. э. в Месопотамии, в тысячах километров от других таких же едва тлеющих, разрозненных, редких очажков культуры? Мыслимое ли дело — в подобных условиях освоить электролиз и сделать батарею обиходным ремесленным орудием, как в Европе дней Фарадея?


стр.

Похожие книги