Тогда новый атаман Василий крикнул великим гласом:
— Молодцы удалые, во фрунт!
И вси разбойники — единым оком мгнуть — все во фрунт стали, и Василий нарошно пред ними, якобы что знает волшебное, взяв два замка большие, привязал к ногам своим и около всех разбойников обежал, заговаривая им оружие, нога об ногу замками постукал и, обшед их, поклонился и выставил бочку вина, всем по ковшу поднес. Тогда вси разбойники между собою реша:
— Хорош, братцы, наш атаман новый, лучше старого; мы сами видим и знаем, что замками крепко заговаривает, и для бодрости по чарке вина поднес; а старый атаман был дурак; как и был в атаманах, заговоров не знал и во отпусках нам никогда вина пить не давал.
И весьма во отпуске им полюбился. И поехали на добычу в смелости и в надежде его заговору замками страсти никакой не возымели.
И как спустя их на добычу, думал сам: что у них в чулане имеется, понеже всю сумму сдали, а в этот чулан ходить не велели, хотя ключ у него. И на долг час размыслил и осмелился отпереть чулан и дверь отворить и виде девицу зело прекрасну, в златом одеянии королевском одету, яко той красоты во всем свете сказать невозможно. И как увиде Василий, паде от ее лепоты на землю, яко Лодвик королевич рахлинский, токмо не так, как Лодвик, себя отягчил любовию сильной и в болезнь впаде. Сей Василий, встав на коленки, рече:
— Государыня, прекрасная девица, королевна, ты роду какого и како сими разбойниками взята?
И отвеща девица:
— Изволь, милостивый государь, слушать, я тебе донесу. Аз есмь роду королевского, дочь великого короля Флоренского, а имя мое Ираклия; токмо едина была у отца своего дочь; и уже тому два года, пришли морем в наше государство из Европии кораблями российские купцы, и я в то время гуляла с девицами в шлюпках и смотрела российских товаров и всяких диковинок. И как мы на шлюпках от кораблей поплыли, то оные разбойники набежали в буерах и всех гребцов у нас побили и девиц в море побросали, меня едину в сей остров уведоша и держат по сие время, — что между ими великая распря: тот хочет взять себе, а другой не дает; и за тем спором хотят меня изрубить. И я пред ними горько плакати… — И стала его вопрошати: — Молю тя, мой государь, ваша фамилия како, сюда зайде из которого государства, понеже я у них, разбойников, до сего часу вас не видала и вижу вас, что не их команды, но признаю вас быть некоторого кавалера.
Тогда Василий нача ей о себе сказывать, исповедать:
— Государыня королевна, что я Российской Европии, послан для наук в Галандию и так был почтен от галандского купца, от которого ходил с товарами в Англию и Францию на кораблях, и оттуда возвратился и великие ему учинил прибытки, почтен был вместо сына родного; потом просился я у оного гостя в дом к отцу своему, по некоторому прошению был уволен, и дано мне было три корабля с товарами, и чтоб быв у отца, возвратился назад в Галандию. И по отбытии из Галандии семь дней на море были благополучно, а потом заста великая буря и корабли все разбила, меня единого в сей остров на доске корабельной принесло, в котором разбойников обрел и поставлен от них атаманом, чего не желал. Доношу вам, изволь верить: ежели меня бог вынесет от них, то и тебя не оставлю, токмо прошу не промолвиться им, что я у вас был.
Королевна же, слышав от него, паде на коленки и нача его целовать любезно и просить, чтоб ее он не оставил, как сам пойдет. Василий же клятвою обещался не оставить и запер чулан и отыде в великой печали.
Потом разбойники приехавши с добычи, и он их встретил по обычаю атаманскому, и вси ему веселым образом отдали поклон и объявили, что его счастием три корабля и семь галер талианских разбили и великую сумму казны получили и товаров. И начаша ясти и пити в великом веселии, что его крепким заговором великие получили прибыли. Потом реша ему:
— Господин наш атаман, изволь приказать на блюды хороших яств положить и ключи возьми от заповедного чулана.
Пришли, и отпер, и видел королевну, и введе к разбойникам, и кушанья велел поставить на уборный стол, а сам плюнул и вон пошел в свой покой. Видев же разбойники, что он на королевну нимало не стал смотреть, и реша к себе:
