– Евочка, подъем!!!
Я-то привыкшая, меня так каждое утро в школу поднимают, а вот Алекс свалился с кровати и несколько секунд ошалело оглядывался, пытаясь понять, куда бежать и кого бить. Еле успокоила. В смысле, Шурика. От мамы пока решила держаться подальше: вероятность, что она не поняла, где именно я провела ночь, стремилась к нулю. Не потому, что будет ругать: она меня вообще никогда не ругала. Она ныла. А еще тоскливо вздыхала и давила на совесть. А поскольку совесть у меня была размером с Гибралтар, это было худшим из возможных наказаний.
– Пожалуй, я сегодня пропущу завтрак, – сообщила Алексу, натягивая пижаму.
Он демонстративно потер ухо:
– Отлично тебя понимаю. Поедим по дороге. Я знаю отличную блинную, она работает с семи утра. Думаю, тебе понравится. Встречаемся в гараже через двадцать минут.
Я кивнула, на цыпочках выбираясь в коридор. Оттуда – сначала в душ, а потом к себе, за одеждой. В комнату входила как в хранилище радиоактивных отходов: даже дышала через раз, чтобы случайно не привлечь к себе внимание. На тот случай, если в спальню уже пробралась парочка ранее не учтенных привидений. Но я зря волновалась. По крайней мере об этом. В комнате меня все так же поджидал знакомый «дядя в черном», в своем единственном числе. Только он больше не смотрел в стену. Он смотрел на меня.
Знаете, есть такие портреты, которые, кажется, следят за тобой глазами, как бы ты ни пытался от них спрятаться. Вот это был тот же вариант. Я замерла, поймав на себе внимательный взгляд черных как уголь глаз, сглотнула и шагнула влево. Призрак не шелохнулся, но я почти физически ощутила, как он мысленно нарисовал у меня на переносице мишень… и прицелился в нее. Я шагнула вправо: мишень никуда не делась. Нахмурившись, я сделала резкий бросок к кровати и присела за тумбу. Угадайте, стало ли мне от этого легче?
Нет, не стало и, если честно, это было уже чересчур. Шепотом выругавшись, я схватила джинсы, первый попавшийся свитер и рванула обратно к Шурику. Столкнулась с ним на пороге комнаты: он едва успел распахнуть руки, чтобы поймать меня в охапку, – и выдала:
– Алекс, это кошмар! У меня призрак тронулся!
Заклинатель изогнул бровь и посмотрел на меня так, словно это не призрак тронулся, а я сама. И не чем-нибудь, а умом.
– Еще раз и внятно, – потребовал он.
Я, в тот момент натягивающая свитер, от волнения попыталась продеть голову в рукав.
– Он развернулся! – выдохнула сквозь недра кашемира.
– Чего?! – не разобрал Алекс.
Я чертыхнулась еще раз и наконец вынырнула из одежки.
– Чего-чего, тьфу… – проворчала, вытягивая кусок пуха изо рта. – Развернулся он! Как избушка на курьих ножках: к комоду задом, ко мне передом.
– И?.. – попытался понять Шурик причину моих переживаний.
– И теперь он на меня смотрит! – воскликнула я. – И если ты сейчас скажешь, что в этом нет ничего плохого, я тебя пну!
– Тогда я, конечно, не стану ничего говорить, – примирительно улыбнулся Шурик, но я только бросила на него хмурый взгляд и впала в глубокую задумчивость.
«Может, рассказать обо всем маме?» – пронеслось в голове. Отличная идея и я, конечно, с радостью бы ею воспользовалась, если бы не одно крошечное «но». Моя мама была весьма увлекающейся в некоторых вопросах женщиной. Помню, когда мне было десять лет, я совершенно случайно сварила действенное зелье от кашля. Ядвига, конечно, обрадовалась, но я потом три дня сидела дома безвылазно, пытаясь вспомнить, какие же ингредиенты и в какой последовательности бросала в то, что изначально должно было быть чаем. Нет, мама не считала это наказанием – для нее это была увлекательная игра, и она искренне недоумевала, почему это я не радуюсь возможности поэкспериментировать вместе с ней. А ее подход к безопасности? С какой тщательностью она создавала сейф для Книги Знаний или щиты для церкви, где проходило их с Георгием венчание? Но апофеозом ее зацикленности, по моему сугубо личному мнению, можно было считать волшебную треуголку! Эта шапка делает хозяина невидимым ровно на пятнадцать секунд, но Ядвига охотилась за ней почти два года. Объясните, на фига?
