— Никого не убивать! Таков приказ. Бешира!
Казалось, из пасти разъяренных волков вдруг вырвали добычу.
— Почему нам запрещают истребить их? — закричали арабы, рыча от гнева и осыпая руганью и угрозами монахов.
Вскоре прибыл военачальник Бешир. Это был высокий мужчина с широким смуглым лицом, с горящими глазами, с пышной седеющей бородой, спускающейся до пояса. На голове его была белая чалма с золотым султаном. Одежду из дорогой шерсти прикрывали медные латы. Сбоку висела кривая сабля, выложенная золотом. В руке он держал небольшой блестящий щит.
— Кто здесь старший? — спросил он, подъехав к монахам.
— Я, твой покорный слуга, — сказал, выступив вперед игумен.
— Где ваш католикос? — спросил Бешир.
— Его святейшество уехал в Гарни.
— Как он смел? Разве он не получил приказа пасть к стопам великого востикана?
Игумен не ответил. Он колебался.
— Да, приказ был получен, — выступив вперед, сказал монах Мовсес.
— Почему же он ослушался?
— Католикоса можно просить, но ему нельзя приказывать.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной?
— Каждый человек имеет право говорить правду.
— И ты не боишься, что я вырву с корнем твой правдивый язык?
— Мы все готовы к смерти.
— Презренный! Видно, жизнь тебе надоела!
— Жизнь становится не только утомительной, но и унизительной, если человек должен покоряться врагу. Мы предпочитаем смерть такой жизни.
— Господин, прикажи размозжить голову этому наглецу! — крикнул один из воинов, сверкнув саблей над головой молодого монаха.
— Пусть он один из всех останется жить, — сказал Бешир и, обращаясь к игумену, спросил:
— Где монастырские и патриаршие сокровища?
— У нас нет сокровищ, — ответил игумен.
— Не лги!
— Я говорю правду не из страха перед тобой, а потому, что наша религия запрещает лгать. У нас нет сокровищ, потому что мы монахи, а у монахов ничего не может быть. Мы лишь охраняем наследие нашего народа, завещанное нам.
— Ну, так укажи место, где спрятано это наследство! — приказал начальник.
— Я не имею права, — ответил игумен.
— Я приказываю тебе!
— Я должен ослушаться твоего приказа.
— Свяжите их всех и отгоните в сторону! — велел начальник. — А вы обыщите их жилища, молельни, ищите всюду, в каждом углу, принесите все спрятанное, вытащите всех укрывшихся!
Воины сорвались с мест и бросились к храму. Но Бешир остановил их. Он знал, что его воины расхитят монастырские сокровища. Поэтому он отобрал несколько самых надежных и послал их на поиски. Арабы ворвались в храм, обшарили часовни, монашеские кельи, поднялись в горные пещеры, искали во всех щелях, разрывали землю, раскидывали кирпичи, но не кашли ничего ценного. В яростном ожесточении они выносили и собирали во дворе лишь простые церковные облачения, ризы, старые тряпки и рваные ковры.
Бешир, увидя это, разъярился. Воины не нашли даже обиходной монастырской утвари, которая, по его сведениям, была в обители в большом количестве.
В богатом Айриванке, где обитало несколько сот монахов, где жил сам католикос, не нашлось ни одной медной чаши, ни одного блюда. Во дворе валялись лишь несколько деревянных мисок, блюд и глиняных чашек.
— Значит, вы все спрятали? — спросил гневно Бешир.
— Мы спрятали то, что принадлежит обители, — ответил игумен.
— Ты немедленно укажешь место, где спрятаны сокровища! — вскричал Бешир, и тяжелый удар плети опустился на голову старика.
Плеть из бычьих жил хлестнула по изможденному лицу старика, оставив на нем багрово-синюю полосу. Игумен зашатался и прислонился к церковной стене. Возмущенный молодой инок бросился вперед и бесстрашно воскликнул:
— Если у тебя хватило духу ударить дряхлого старика, ты не достоин имени военачальника! Бог накажет тебя! Берегись его гнева!
Бешир не успел ему ответить, как тяжелый удар сабли сразил инока, и он, окровавленный, упал на землю. Озверелый араб, нанесший удар, заслужил одобрение начальника.
— Такой конец ждет каждого, кто откажется указать, где спрятаны сокровища, — пригрозил Бешир, — Скажите мне, где они, и вы избавитесь от смерти.
— Мы не предадим вам ни своих братьев, ни наших святынь. Делайте с нами что угодно, — ответил другой монах.
