— Два дня тому назад гардманцы стояли на берегу Сагама, а сам Амрам находился у Тавуша. Если они узнали о приближении царя, то, вероятно, уже соединились. Поезжай туда, ты их там найдешь.
— А не можешь сказать, где они должны соединиться? — спросил, улыбаясь, князь.
— Нет. Я не имею права. И ты, князь, не должен требовать от меня этого. Ты убедил меня, и я дал тебе согласие примириться с царем. Это моя личная воля. Отправляйся теперь и уговори Цлик-Амрама. Если удастся — хорошо. Если нет — война неизбежна, и я не имею права открывать тебе военные тайны.
— Пусть будет так. Я благодарен тебе за твое решение. Благослови же меня, и я уеду. Это принесет мне удачу в пути.
— Да благословит бог твою дорогу. Ты апостол мира. Провидение должно тебе помочь. Но если оно решило покарать виновного…
— Я сделаю все, что прикажут мне долг и родина, а волю божию мы можем только прославлять.
Сказав это, князь подошел к Севада, обнял его, поцеловал и вышел. Через четверть часа он был уже у начальника крепости.
Закутавшись в плотный длинный плащ, в стальном шлеме, Ваграм ходил взад и вперед перед сторожевой башней.
— Я знал, что ты рано простишься с князем Севада, потому и вышел из дому на рассвете, чтобы открыть тебе крепостные ворота, — сказал Ваграм.
Князь вкратце передал ему свой разговор с Севада, не касаясь, конечно, семейных дел и любовных тайн, послуживших причиной восстания. С этим он не считал нужным знакомить посторонних.
Добродушный Ваграм удивился, что, живя так близко от Севада, он не знал, что старый князь сам побудил Цлик-Амрама поднять восстание.
Князь решил воспользоваться этим, чтобы снискать полное доверие Ваграма.
— Что ты думаешь, дружище? — сказал он смеясь. — Если бы Севада не знал тебя, разве он позволил бы тебе находиться на этой службе?
— Как? Неужели он знает, что я остался верен царю?
— Ему все известно. Но он знает и тебя.
— Что это значит?
— Он знает, что ты не можешь принести ему вреда.
— Почему не могу? Смелости не хватит или руки мои ослабели от старости? — вспыхнул начальник.
— Севада уверен, что ты не будешь защищать царя, — добавил Марзпетуни, желая его подзадорить.
— И он об этом говорил с тобой? — взволнованно спросил Ваграм.
— Нет, определенного ничего не говорил…
— Понимаю. Тебе это стало понятно из его намеков. Хорошо! Я заставлю этого человека уважать себя. Князь Геворг, ты можешь мной распоряжаться, — обратился он к Марзпетуни решительным тоном. — Поезжай и постарайся, чтобы примирение состоялось. А если это не удастся, немедленно шли мне гонца. На следующий же день я буду у тебя. Мой меч откроет моему государю дорогу не только в Утик, но и в Гардман! — Сказав это, он распахнул широкополый плащ и опустил свою сильную руку на рукоятку меча.
Марзпетуни был рад, что сумел воодушевить Ваграма и взять с него обещание. Царь нуждался в помощи таких верных людей. Ваграм принадлежал к числу храбрецов, которые не действуют безрассудно, но, раз решившись, больше не отступают.
— Дай мне руку и поклянись, что, где бы я ни был, ты явишься по первому моему зову, хотя бы тебе пришлось идти навстречу смерти, — сказал Марзпетуни, пристально глядя на Ваграма.
— Клянусь святой десницей Просветителя[14], — ответил Ваграм и протянул руку Марзпетуни.
Князь Геворг горячо пожал ее.
— Благодарю, князь Ваграм. Теперь я могу рассчитывать на тебя.
— Да, сепух Ваграм принадлежит тебе. Принеси его в жертву на алтарь отечества, если это потребуется.
— Итак, с этой минуты я полагаюсь на тебя.
Сказав это, князь обнял начальника и горячо поцеловал его. Сделав еще несколько распоряжений, князь Геворг пришпорил коня и выехал из крепости.
Телохранитель князя, узнавший в селе Гардман неблагоприятные новости, провел беспокойную ночь и чуть свет направился в крепость. Он старался ехать как можно скорее, чтобы предотвратить опасность, которая могла грозить его господину со стороны восставшего князя. Но каковы были его изумление и радость, когда он увидел князя, спускавшегося по склону горы.
— Куда и почему так рано, Езник? — спросил князь, когда они подъехали друг к другу.
— Господин мой, если б можно было проникнуть в крепость ночью, я сделал бы это, — ответил Езник. — Но я знаю, что в гардманской крепости нет лазеек.
